Восточная война

- Для усиления своих северных батарей, русские полностью разоружили три корабля. Туда же направлены все флотские экипажи, а сами корабли с целью недопущения прорыва нашего флота в гавань Севастополя, затоплены на входе в бухту.

Гул удивления и недоверия вихрем пронесся по палатке маршала, но он немедленно был пресечен лордом Раглана.

- Это действительно так, господа - подтвердил слова майора британский фельдмаршал - я  получил сведения о затоплении русскими кораблей час назад и не решился довести их до вашего сведения, посчитав их малоубедительными и нуждающиеся в проверке.

- Но может быть перебежчик специально подослан русскими!? - не сдавался Канробер - его надо хорошенько проверить и допросить с пристрастием.

- Это уже сделано господин генерал - быстро произнес Даунинг. - мы обратились за помощью к нашим турецким друзьям и они удостоверили личность перебежчика. Это Али-Хасан, один из лидеров непримиримых крымских татар. Он давно сотрудничает с турецкой стороной, и говорить о его сговоре с русскими просто смешно.

Француз ещё пытался найти весомые контраргументы против сведений, принесенных перебежчиком, но измученный маршал вновь приподнялся от подушек и решительно произнес, пресекая возможность Канроберу продолжать спор:

- Решено господа, приказываю идти на Балаклаву. Да поможет нам Бог.

Как оказалось в последствии, союзники совершили большую ошибку, отказавшись от нанесения удара по слабым, северным позициям города. Перебежки ошибочно приняли бурную деятельность Тотлебена по возведению укреплений за их готовность к отражению штурма и тем самым серьезно изменили почти весь ход войны.

Ударь союзники по Севастополю сразу, и трудно было бы предполагать, выстоял бы город под ударами их войска, а если бы выстоял, то какой ценой и как долго бы длилась его героическая оборона. Так это или иначе, но в лице лорда Раглана судьба преподнесла русским  щедрый подарок.

Конные разведчики непрерывно докладывали Ардатову о передвижении главных сил врага. Они наблюдали за противником издалека. Когда стало ясно, что враг выбрал южное направление, и будет двигаться по горным дорогам, Ардатов отправился к Корнилову с предложением атаковать врага, выгодно используя выпавший шанс.

К удивлению графа, адмирал вежливо выслушал его предложение, поблагодарил за ценные сведения и : отказал.

- Вы в праве обижаться на меня  ваше превосходительство, но дать вам солдат для проведения боевой операции с сомнительным результатом никак не могу.

- Но ведь таким образом мы сможем не только выиграть время, но и задержать врага, нанеся ему определенный урон, тогда как у него каждый солдат на счету - не сдавался граф.

- Ничем не могу помочь. У меня они тоже все на счету и других нет - отрезал Корнилов.

- Жаль. Очень жаль, Владимир Алексеевич, что мы так и не нашли общего языка - разочарованно произнес Ардатов.

- Мне тоже очень, Михаил Павлович, но никак не могу - сдержано произнес Корнилов, ожидая продолжения неприятного для себя разговора, Ардатов не стал давить на адмирала.

- Всего доброго! - устало произнес Ардатов, медленно направляясь к выходу из кабинета Корнилова.

- Всего доброго - растеряно ответил моряк, не ожидавший, что царский посланник так просто отступится от своего предложения.  

Возможно, Ардатов и поступил бы точно так, как и ожидал от него Корнилов, продолжая оказывать давление, ссылаясь на своё положение и упирая на близость к императору. Это делал бы любой другой на его месте царский посланник. Однако, получив отказ от моряка и увидев его праведные глаза, Ардатов вдруг осознал, что в глубине души уже был готов получить подобный ответ.

Как и светлейший князь,сам ранее бывший командующим Черноморского флота, был против проведения атаки брандерами, так и Корнилов, отрицательно относился к нападению на  пехоту союзников из засады, считая невозможным принесения нового в устоявшиеся каноны ведения войны.

Осознав этот досадный антагонизм судьбы, Ардатов решил действовать на свой страх и риск, ограничившись только силами казачьей сотни, которую Меньшиков выделил ему для охраны собственной персоны. И вновь, как и в реализации своих морских идей, граф сознательно сделал ставку исключительно на добровольцев.

К огромной радости Михаила Павловича ни один из казаков не отказался от участия в деле, после того как он громко и во всеуслышание объявил донцам о своих намерениях. Все они, как один, шагнули вперед, не задержавшись ни на секунду для раздумья.

Не желая вновь обращаться к Корнилову с уже отвергнутой им просьбой, в противодействие врагу Ардатов решил ограничиться имевшимися в его распоряжении остатками от пороховых запасов, оставшихся в его распоряжении после атаки брандеров. Как только взрывчатка была погружена на лошадей, граф немедленно покинул Севастополь, выехав в сторону Макензеевых гор.