Восточно-западная улица. Происхождение терминов «геноцид» и «преступления против человечества»

Леон родился в этом доме, а корнями его семья уходила в соседний город Жолква (он звался по-польски Жулкев в 1870 году, когда там родилась мать Леона Малка). Наш проводник Олексий Дунай вез нас по мирной, накрытой туманом сельской местности: невысокие коричневые холмы, там и сям пятна леса, городки и деревни, издавна славящиеся сыром, колбасами или хлебом. Леон ездил по этой же дороге почти сто лет назад, когда навещал родных, – в бричке, запряженной лошадью, или же на поезде, отправлявшемся от только что построенного вокзала. Мне удалось раздобыть старое железнодорожное расписание, изданное агентством Кука, где указывалась и ветка от Лемберга до Жолквы (часть линии на Белжец, тот самый, где позднее появится первый концлагерь, опробовавший газ в качестве инструмента массового уничтожения).

Уцелела лишь одна семейная фотография из детства Леона: студийный портрет с нарисованным фоном. Леону примерно девять лет, он сидит впереди, между родителями; старший брат и обе сестры во втором ряду. Все смотрят торжественно, особенно хозяин постоялого двора Пинхас – чернобородый, в традиционном костюме соблюдающего религиозные предписания еврея, – будто хочет задать вопрос в камеру. Малка напряжена, формальна – солидная дама с тщательной прической, в отделанном вышивкой платье и с длинной ниткой жемчуга на шее. На коленях у нее раскрытая книга – намек, что и мир знаний ей не чужд. Эмиль, первенец, родившийся в 1893 году, одет в мундир со стоячим воротником – вот-вот он отправится на войну и смерть, но пока еще этого не знает. Рядом с ним – Густа, ей на четыре года меньше: изящная, на пару сантиметров выше брата. Перед Эмилем стоит, опираясь на подлокотник кресла, младшая из сестер, Лаура, она родилась в 1899 году. Мой дед Леон стоит впереди, совсем еще мальчик, в матросском костюмчике, глаза широко раскрыты, уши торчат. Лишь он один улыбнулся, когда щелкнул затвор камеры, словно не ведал того, что уже открылось другим.

В Варшавском архиве я нашел свидетельства о рождении четырех детей. Все родились в Лемберге, в том же доме, все роды принимала акушерка Матильда Агид. Свидетельство о рождении Эмиля подписано Пинхасом, и указано, что отец новорожденного появился на свет в 1862 году в Цехануве, маленьком городе к северо-востоку от Лемберга. Обнаружилось в Варшавском архиве и свидетельство о гражданском браке Пинхаса и Малки – он был оформлен в Лемберге в 1900 году. С точки зрения государства лишь Леон родился в законном браке{18}.

Судя по материалам архива, малой родиной для семьи была Жолква. Оттуда родом мать и отец Малки и она сама, старшая из пяти детей и единственная дочь. Архив поведал мне о четырех дядьях Леона: Йоселе (родился в 1872), Лейбе (1875), Натане (1877) и Ароне (1879). Все они были женаты, обзавелись детьми, то есть у Леона в Жолкве имелась обширная родня. Множество детей было и у дяди Малки Мейхера, так что и двоюродными, и троюродными братьями и сестрами Леон не был обделен. По самым скромным подсчетам, Флашнеров в Жолкве было не менее семидесяти человек – один процент от тогдашнего населения города. Ни разу в жизни Леон не упомянул при мне кого-либо из них. Мне всегда казалось, что он одиночка и никого у него нет.

Жолква процветала при Габсбургах, она была центром торговли, культуры, образования и сохраняла свое значение, когда тут росла Малка. Город был основан пятью столетиями ранее Станиславом Жолкевским{19}, прославленным польским полководцем. Центр его украшал замок XVI века с прекрасным итальянским садом – и то и другое сохранилось, но в полном запустении. Многочисленные места богослужения свидетельствуют о различных группах, живших в городе: римско-католические и греко-католические храмы, доминиканский собор, а в самом центре – синагога XVII века, последнее напоминание о том, что некогда Жолква была единственным городом Польши, где печатались еврейские книги. В 1674 году в просторном замке разместился Ян III Собеский, польский король, который разбил турок под Веной в 1683 году и положил конец трем векам противостояния Османской империи и Священной Римской империи Габсбургов.

В ту пору, когда Леон навещал в Жолкве родню по матери, население города составляло около шести тысяч человек – поляков, евреев и украинцев. Олексий Дунай дал мне{20} копию подробнейшей карты города, нарисованной от руки в 1854 году. Палитра – зеленые, кремовые и красные оттенки и на их фоне выведенные черным имена и номера домов – напоминала картину Эгона Шиле «Жена художника». Поразительная тщательность: отмечен каждый сад, каждое дерево, пронумерованы все дома, от королевского замка в центре (№ 1) до незначительных домишек на окраине (№ 810).