Восточное наследство

Калиджон, довольный тем, что внимание всей республики будет несколько дней обращено к его персоне, радостно согласился. Когда они с Мухобад выезжали из ворот, солнце уже садилось.

— Русский Шерлок Холмс найдет дом Вахида или Мухобад покажет дорогу? — спросила девушка.

— Попробуем Муха, — ответил Ерожин, взял руку девушки, положил на ручку передачи, а сверху накрыл своей.

Они ехали по городу, вдвоем переключая скорости. Девушка затихла. Только один раз, когда Петр Григорьевич остановился на перекрестке, думая, куда дальше ехать, Мухобад шепнула:

— Направо.

Оставив машину в переулке, они подошли к воротам дома. Ерожин залез в карман и достал связку ключей. Внимательно оглядев замочную скважину, Петр Григорьевич подобрал ключ и открыл ворота. Они вошли во двор.

Мрачная картина мертвого палисадника с засохшими цветами, пустым бассейном и дохлой собакой в сумерках выглядела жутко. Ничего не говоря, Ерожин отомкнул парадное, и они вошли в темный холл.

— Мне страшно, — еле слышно сказала Мухобад и прижалась к Ерожину. Петр Григорьевич обнял ее за плечи и повел по дому. Они миновали гостиную. Огромный камин в полумраке темнел, словно вход в пещеру. Вошли в спальню. Массивная белого дерева арабская кровать поблескивала эмалью. Ерожин прижал к себе девушку, нашел губы, расстегнул пуговки форменной рубашки, ощутил в руке маленькую грудь с острым взволнованным соском, откинул покрывало, взял девушку на руки и осторожно положил на белую холодную ткань простыни.

Они лежали в сумраке спальни. Мухобад гладила его грудь, приподнявшись и вглядываясь в него.

— Что это? — спросила она, дотронувшись до шрама, куда вошла в него пуля.

— След собственной дури, — ответил Ерожин. И представил, если бы кусок свинца пробил его шкуру на два сантиметра левее, то не было бы ни этого вечера, ни Мухобад.

— Я хочу тебя видеть, — сказала она.

Ерожин пошарил по стене, нащупал квадрат выключателя. Мягкий свет разлился по спальне. Бра в круглых абажурах, словно китайские фонарики, отразились в многочисленных зеркалах. Стены и потолок комнаты в основном состояли из зеркал. Ерожин взглянул наверх и увидел себя и Мухобад. Мрамор его белесой северной кожи и смуглое тело девушки.

— Посмотри, какие они красивые, — показал он на отражение.

Мухобад на минуту смутилась, потом огляделась, встала, подошла к музыкальному центру. Тихая музыка потекла, заполняя гулкое пространство пустого дома. Звуки восточной мелодии в европейской стилизации, мягкий свет бра и отраженная в десятках зеркал Мухобад напомнили Ерожину о сказках «Тысячи и одной ночи». Девушка танцевала ему восточный танец. Ерожин с восхищением смотрел на ее темные, сверкающие счастьем глаза, шею, тонкие пластичные руки с маленькими длинными кистями, на втянутый живот, бритый снизу по мусульманскому обычаю.

— Иди ко мне, — попросил он.

Она, словно дразнясь в танце, то приближалась к нему, то уплывала назад. Наконец Ерожин не выдержал, встал, поймал девушку, бросил ее на кровать и придавил всей тяжестью своих тренированных мышц. Стены и потолок отразили этот танец любви, синхронно повторяя движения в каждом зеркале.

— Мне надо в ванную, — сказала Мухобад, когда они, утомленные, раскатились в разные стороны. — Проводи меня. Я одна боюсь.

Ерожин встал, взял девушку за руку. Он прекрасно помнил планировку дома и теперь вел Мухобад в полной темноте. Горячая вода из душа пошла не сразу. Сперва, фыркая, вместе с воздухом, скопившимся в трубах, ударила рыжая ржавая струя. Постепенно вода согрелась и посветлела. Ерожин запустил Мухобад под душ, а сам вернулся в спальню. Достал из кармана брюк связку ключей. Затем отодвинул ковер в изголовье кровати, обнажив стальную дверцу сейфа. Дверца запиралась на два замка в определенной последовательности.

Ерожин проверил несколько комбинаций. Третья попытка оказалась успешной. Дверца открылась. В стальном шкафу загорелась маленькая лампочка. Ерожин методично вынул пять толстых пачек стодолларовых купюр, пакет с золотыми монетами и папку с бумагами.

Вышел в холл и вернулся со своим маленьким чемоданчиком. Взял пакет с монетами, раскрыл его и высыпал золотые кружочки обратно в сейф. Туда же вернул одну пачку долларов, а четыре упаковки вместе с папкой убрал к себе в чемодан. После чего запер сейф, протер дверцу носовым платком, вернул ковер на место, а чемоданчик в холл. Проделав все это за несколько минут, Ерожин присоединился к Мухобад. Она нежилась в душе и, когда вошел Ерожин, направила шланг на него. Ерожин поцеловал девушку, погладил ее влажные волосы и притянул к себе. Мухобад его отстранила.

— Нельзя, я уже омылась. Теперь это грех.

— Почему? — рассмеялся Ерожин.

— Не смейся. Мусульманка может отдаться мужчине, но потом должна омыть себя. У нас даже есть специальные сосуды с длинным горлышком. Ты видел их на базаре. Эти медные кувшины называются кумганы. Даже в пустыне, прежде чем заниматься любовью, любая женщина проверит, есть ли в кумгане вода.

Если воды нет, она откажет возлюбленному.

Оставляя мокрые следы на пыльных полах дома, они вернулись в спальню.