Восточное наследство

Самоделкин симпатизировал «Спартаку» и сильного огорчения не проявил, но с тем, что футбол теперь стал никудышный, легко согласился. От пива Петрович отказался. Для приличия спросив Самоделкина о здоровье «Мерседеса», открыл свой бокс и осторожно пролез внутрь. Середину занимала «Победа», все остальное пространство съедали запасные части и вспомогательные вещи, вроде канистр, ящичков с железяками самого невероятного предназначения. Из деталей самыми громоздкими являлись запасные крылья, капот и крышка багажника. Крыльев Петрович заготовил на несколько машин. Среди гаражного народа такая запасливость считалась нормой. Лишнее всегда можно поменять. Петрович открыл тяжелый капот и надел клеммы на аккумулятор, затем приоткрыл дверцу и с трудом проник в узкую щель. «Победа» чихнула и завелась. Петрович не спеша прогрел двигатель, затем дал задний ход и осторожно выкатил. Переговариваясь с Самоделкиным, Петрович обстоятельно начал готовиться к поездке. Лишнее из багажника отнес в гараж, проверил запасное колесо, домкрат, поглядел, на месте ли трос. Сложил в багажник две заклеенные, но годные камеры, пристроил рюкзак с покупками для жены.

— На дачу? — спросил Самоделкин, погружаясь во чрево «Мерседеса».

— На дачу, только сперва на Плющиху надо, — ответил Петрович, продолжая сборы.

— Бабке привет передай, — улыбнулся Дима. Вся гаражная компания от частого общения пребывала в курсе жизненных событий каждого владельца. Исключением остался только Курехин, хозяин крайнего гаража. Тот молчаливо ставил свой новенький «Опель» в бокс, ограничиваясь «здрасте» и «пока».

Петрович знал, что клуб Самоделкина через часик снова устроит перекур. Диму пошлют в гастроном. В каждом гараже припрятана какая-нибудь закуска, у кого соленые огурчики, у кого банка консервов. Петрович знал и уважал эту мужскую пригаражную жизнь с легким хмельком, байками и всякими розыгрышами и шпильками в адрес друг друга. Но знал он и другое. Стоит у одного из согаражников случиться неприятности, все придут на помощь. Тут самый сложный ремонт обойдется символическим пузырем. Никому даже в голову не придет спросить у товарища денег за работу. Самоделкин часто халтурит, зарабатывая на чужих. Но брать деньги со своих — никогда. Петрович с удовольствием пропустил бы с ними стаканчик, но сегодня нельзя. Протерев кузов «Победы» ветошью и с гордостью оглядев автоветерана, старый вояка пожелал друзьям успеха и вырулил со двора. На воскресных улицах пробок не наблюдалось. Сворачивая на Плющиху, Петрович раздумывал, где лучше заправиться. Тут — на набережной — или дотянуть до выезда из Москвы…

Сегодня при лифте в доме Кроткина дежурил Савелий Лукич. Петрович полгода назад познакомился с лифтером и теперь, поздоровавшись с ним за руку, поделился исходом матча.

Савелий Лукич в футболе понимал, но фанатом не был. Лифтер предложил Петровичу чаю. Он заваривал его по-своему, добавляя листики и травки, что привозил с вологодских болот.

Петрович не спешил и с удовольствием согласился. Савелий Лукич открыл ящик стола и извлек завернутый в тряпицу пирог с рыбой.

Таких пирогов в Москве не пекли. Жена старого лифтера, родом из Архангельска, хранила свои рецепты.

— Пирог что надо, — похвалил Петрович и поинтересовался у лифтера, почему тот не взялся поливать цветы в квартире Кроткиных. — Ты тут сидишь, а мне полгорода надо отрулить.

— Я зарок дал, — сообщил Савелий Лукич, — в чужую квартиру ни ногой. Когда ушел на пенсию и согласился дежурить, меня в первую неделю дамочка из семьдесят пятой упросила кошку кормить. Потом серебряных ложек недосчиталась и скандал закатила. Ложки отыскались, но я дал себе зарок в чужую квартиру ни ногой.

— Народ разный бывает, — согласился Петрович.

— А ты мог сегодня и не приезжать. Люба два дня назад была, цветы полила, да еще своего ухажера дождалась.

— Странно, — удивился Петрович. — Люба должна на даче у сестры неделю жить. Была в городе, почему мне не позвонила?

— Кто ее знает? Может, и хотела позвонить, да любимого встретила и позабыла. Дело молодое.

Петрович поблагодарил за чай, взял ключи и отправился исполнять поручение. Отомкнув хитрый иноземный замок стальной двери, он вступил в темный полумрак подвала. Он забыл, где включается свет, и долго шарил по стене в 1-поисках выключателя. В спертом воздухе нежилой квартиры кроме духоты Петрович учуял странный сладковатый запах. Этот запах старый вояка знал. Наконец рука нащупала кружок выключателя. Мягкий свет залил холл.

Петрович раскрыл двойные двери в гостиную и сразу увидел лежащего возле дивана мужчину. Лужица почерневшей крови засохла длинным подтеком на лаке паркета. Светлая кожа дивана тоже сохранила следы крови.

Поза мужчины, давно засохшая кровь и сладковатый запах уверили Петровича, что перед ним труп. Петрович ахнул и попятился. Сердце старика забилось часто и неровно. Он давно не видел убитых. На войне пришлось повидать всякого. Приходилось складывать руки, ноги и головы, чтобы опознать погибших товарищей.