Восточнославянская этнография

Невеста белорусской песни и девушка галицкой колядки стоят в родстве с солнечной дочерью сербской песни; у солнечной дочери руки до плеч и ноги до колен золотые (74, с. 157).

В малорусской свадебной песне «родина» невесты ходит вокруг квашни «все в срiблi, та все в золотi, та в червоним оксамiтi» (251, I, с. 214). В песне Угорской Руси бояре в шелковой одежде, староста до колен в золоте и в красных лентах (40, 4, с. 438). Песни эти стоят в мифическом родстве со следующей колядкой:

Ой з-за гори високоi
Ой дай, Боже!
Вiдти ще три колясочки:
Перша колясочка багровенькая,
Другая — червоненькая,
Третя — золотенькая.
А в тий багровенький сидiли еi служеньки,
А в тий червоненький гречная панна,
А в тий золотенький еi мiленький (204, 3, с. 315).

И в следующей латышской народной песне:

Пегие кони, кованая колесница
У дверей солнечного дома;
Солнечная матушка отдает свою дочку,
Приглашает меня в поезжане (177, с. 313).

В небесном браке солнца и месяца принимали участие все светила небесные. Вращение в золотой одежде вокруг квашни, разноцветные коляски, кованая колесница приведенных песен — все это различные символы одного и того же небесного явления: вращения небесных светил около солнца.

IX. Сохранение брачной одежды и ее целебное значение. В Великой и Малой России брачную одежду сохраняют всю жизнь, особенно фату; в некоторых местах брачную одежду надевают в большие годовые праздники; в некоторых — только после смерти облекают ею покойника, которому она принадлежала.

Иногда брачная одежда переходит из рода в род. В Харьковской губ. прикосновение к венчальному платью невесты считают целебным…

Молитва

Молитва — невольное движение человеческого сердца к высшему мировому началу — свойственна всем народам, на какой бы ступени культурного развития они ни стояли. Образованность народа изменяет формы молитвы, предметы, к которым она направляется, но не исключает самой молитвы. Великий народ древности, греки, в начале всякого дела, будь оно велико или мало, важно или незначительно, призывали на помощь богов. Утром и вечером, в кругу семейства за обеденным столом и на площади под шум народного собрания они возносили молитвы богам. Если глубочайший ум древности Сократ молил богов лишь о ниспослании людям добра, предоставляя уже богам распределять это добро по нужде каждого, т. к. никому другому, как богам, знать, что кому может пойти во благо (Xenoph, Memorab. 1, 3, 2), то греки не Сократова ума, люди обыкновенные, стремились обратить благосклонное внимание богов на мелкие свои житейские нужды. Во время бракосочетаний обращались в Древней Греции с молитвой к супружеской паре, Небу и Земле, Урану и Гее (257, 2, с. 493). В римском confarreatio произносили certa et solomnia verba, содержание которых осталось неизвестным (256, с. 101).

У древних славян молитвы пелись. В Краледворской рукописи (исследования Шемберы и Макушева подорвали господствовавшее мнение о глубокой древности Краледворской рукописи; тем не менее, в ней встречаются отдельные древние черты) «hlasáti milich slow» и просто «hlasáti» означает «молиться». Остатком древнерусской свадебной молитвенной песни, слегка подкрашенной христианскими влияниями, является следующая свадебная песня Великолуцкого у. Псковской губ., которую поет дружко, взяв в руки два ржаных пирожка и похлопывая один о другой:

Благослови меня,
Боженька,
Свадебку начать!
Благослови меня
На весело утро!
Подь на помочь
Свадьбу играть,
Начинать.
Скуй три нам
Крепко-накрепко,
Твердо-натвердо:
Люди судют —
Не рассудют;
Ветром веет —
Не развеет;
Дожжичком мочит —
Не размочит.
Ай далеко в чистом поле
Протекала река.
Как за той быстрой реки
Три Апостола:
Первый Апостол —
Сама Мать Богородица,
Другой Апостол —
Воскресенье Светлое,
Третий Апостол —
Кузьма и Демьян;
Яры свечи топятся,
Люди Богу молятся (210, с. 546).

Песня эта с незначительными вариантами встречается также в Тверской и Витебской губерниях (209, с. 297; 156, с. 257).