Восточные грезы

Руки Кадира скользили по ее коже, лаская самые чувствительные места. Его прикосновения были невероятно нежными. Он провел пальцами по ее шее, груди, изгибу талии, плоскому животу. Ей нужно было сделать огромный глоток воздуха, но она не хотела, чтобы это было воспринято как проявление ее слабости. Кончики его пальцев коснулись нежной кожи за ее ухом. Дрожь прошла по ее телу. Все из-за прохладного ночного воздуха, уверила себя Натали. А что это за томительная тяжесть внизу живота? Она почувствовала губы мужа на своей коже. Кончик его языка скользнул по мочке ее уха. Откуда он знает? Все ее тело вздрогнуло, словно пронизанное электрическим током. Она подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но он удержал их. Его пальцы сомкнулись вокруг ее запястий, прижав их по обе стороны от ее тела.

Когда, он коснулся языком ее соска, Натали вскрикнула, умоляя его прекратить.

— Ты уверена? Неужели тебе не нравится то, что я делаю? — усмехнулся он, отпуская запястья и мягко поглаживая рукой ее грудь.

Натали поняла, что ее тело уже ей не принадлежит. Слезы отчаяния стояли в ее глазах. Как она могла так легко уступить ему? Она давно не девочка. Это вовсе не первый ее опыт. Она могла бы удержать себя.

Могла ли? Или все дело в том, что она никогда ничего подобного не испытывала? Ни с одним мужчиной? Нет! Она не позволит себе так думать.

Даже если это правда, она не может и не хочет ее принять, говорила себе Натали, отчаянно пытаясь отсрочить свое поражение.

Он мог бы праздновать свою победу. Он мог бы ликовать, заставив Натали подчиниться его воле. Кадир чувствовал, как быстро она теряет над собой контроль. Только он не праздновал, потому что с каждым прикосновением, с каждым поцелуем, с каждым вздохом его тело и его чувства все больше брали над ним верх. Он больше не мог контролировать свое желание — теперь оно управляло им. Он должен был остановиться, встать и уйти, оставив ее наказание неполным. Даже если бы это означало, что он ушел, так и не ощутив вкуса ее поражения. Не услышав ее мольбы, чтобы он овладел ею. Она никогда не должна узнать, что он чувствовал. Это нарушило бы все правила, которые он установил, чтобы защитить себя. Эти правила были созданы, когда он рос с отцом, казавшимся ему чужим и холодным, а матери, похоже, не было до этого дела. Они научили его не поддаваться эмоциям и не доверять тем, кто пытался их вызвать.

Но сейчас все барьеры, которые он построил вокруг своего сердца, вот-вот будут разрушены. Эта женщина обладала способностью привести его в ярость, ранить его так глубоко, что его гордость взывала заставить ее заплатить за это чем только возможно. Но каким-то образом все обернулось совсем другой стороной.

Он должен остановиться прежде, чем станет слишком поздно. Сейчас, после еще одного прикосновения, еще одного поцелуя, еще одной секунды удовольствия чувствовать на своей коже ее руки…

Пальцы Натали сжимали его плечи, ее голова откинулась назад, тело выгнулось навстречу ему.

Ее аромат будет жить с ним всегда, постоянный и в то же время меняющийся с каждым ее вздохом — в одно мгновение холодный и отстраненный, в другое — жаркий и возбуждающий. Ее плоть пульсировала под его пальцами, послушная его прикосновениям. Вот сейчас он мог встать и уйти, оставив ее неудовлетворенной. Он мог бы сделать это, но ритмичное движение ее тела было больше, чем он мог вынести. Желание, которое он еще недавно контролировал, превратилось в первобытный инстинкт, и он не мог уже ни игнорировать его, ни управлять им.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Нельзя отрицать, что Натали умеет находить общий язык с людьми, подумал Кадир, наблюдая за женой в кругу школьников, собравшихся на дворцовой площади, чтобы приветствовать их возвращение в Нироли. Он видел это и в Хадии, когда она разговаривала с женщинами. Несмотря на то, что они не знали языка друг друга, она все же каким-то образом могла понять их, заставить рассмеяться. У его матери был такой же талант. Его матери!

Кадир оттолкнул от себя эти мысли, как если бы они обожгли его. У Натали не было никакого права так говорить о его матери. Она ничего не знала ни об их отношениях, ни о его детстве.

Он не спал с женой последние две ночи перед отъездом из Хадии. Чего он хотел? Доказать себе, что он может контролировать свое либидо?

— Мой сын, я скучал по тебе! Как хорошо, что ты вернулся. — Король Джорджио был растроган. Показалось ли ему или в самом деле рукопожатие короля стало не таким сильным, как прежде? Кадир почувствовал, как сжалось его сердце. Кроме крови ничего не связывало их, пи общее прошлое, ни прошлое их страны, и тем не менее слова отца глубоко тронули его.

— Мы должны наверстать упущенное время, — сказал король. — Бог отпустил мне долгий срок, но… больше всего мне хотелось бы сейчас, Кадир, подержать на руках твоего сына. Моего внука, рожденного здесь от моей крови и крови моего народа.

Король посмотрел туда, где стояла Натали в окружении детей.