Восточные узоры

Время не оставило нам даже развалин грандиозного сооружения Мансура. В 941 году рухнул купол дворца, а его стены простояли до середины XII века. Городские стены и здания из необожженного кирпича под влиянием дождей и наводнений скоро разрушились, и ныне найти место, где когда-то стоял круглый город халифа Мансура, практически невозможно. Лишь труды средневековых географов и историков дают нам возможность ознакомиться с ”Городом мира”, быстро построенным и быстро исчезнувшим. И надо иметь богатое воображение, чтобы среди многоэтажных домов, в потоках автомашин, двухэтажных автобусов, горожан, одетых в европейские костюмы, увидеть Багдад, о котором столько написано увлекательных сказок и зловещих рассказов.

В первый раз я приехал в Багдад в феврале 1965 года. На центральной улице Рашида, названной в честь Харуна ар-Рашида, пятого халифа из династии Аббасидов, — расцвеченные яркой неоновой рекламой большие магазины, государственные учреждения и конторы адвокатов. На этой же улице, перед большой площадью, уставленной автомашинами чуть ли не всех марок мира, находилась гостиница ”Синдбад”, с которой и началось мое знакомство с Ираком. Она построена еще до второй мировой войны. Это чувствуется и по архитектуре трехэтажного здания, и по обстановке комнат: ванные по величине равны жилым помещениям, в номерах — выточенные из мрамора люстры в виде глубоких тарелок, огромные скрипучие кровати.

Окна и двери моего номера, затянутые от комаров и москитов тонкой металлической сеткой, выходя? на широкую веранду, идущую вдоль всего здания. С нее открывается вид на реку Тигр, или Диджла, как называют ее арабы. По темно-желтым из-за зимних дождей водам этой реки вниз по течению днем плыли большие серые чайки. Иногда, потревоженные лодкой или катером, они с резкими, полными негодования криками взмывали в небо и, сделав несколько кругов, вновь садились на поверхность реки.

На правой стороне реки находятся аэродром и железнодорожная станция. Сейчас это военный аэродром, а раньше он был центральным аэродромом иракской столицы и использовался гражданской авиацией. Воздух взрывался от грозного рева реактивных двигателей. После взлета тяжелой пассажирской машины в застывшей тишине еще явственнее были слышны жалобные пересвисты маневровых паровозиков. Самолеты, ревя, уходили в небе, паровозы перекликались друг с другом, потревоженные чайки галдели на реке, уже тысячелетия катившей свои воды к морю. В сумерки на телевизионной башне зажигался красный сигнальный фонарь. Он мигал через равные промежутки времени, и мне казалось, что это глаз злого ифрита, с которым боролись герои сказок ”Тысячи и одной ночи”.

Февральским утром я вышел на свою первую прогулку по городу. Было довольно свежо, чего я совсем не ожидал. Наслышанный о жарком климате Ирака, я не мог представить себе, что зимой в Багдаде следует надевать демисезонное пальто.

По одну сторону от главного входа в гостиницу — широкой двери между двумя голубыми колоннами — расположился торговец почтовыми и поздравительными открытками — высокий араб в пиджаке, надетом на длинную, до пят, темную рубаху (”дишдаша”). Его голова плотно укутана квадратным клетчатым платком. Несколько сот цветных открыток с изображением французских и американских актрис, пухлых младенцев и счастливых целующихся пар раскинуты цветным ковром на двух огромных щитах. Когда наступала ночь, он затаскивал эти щиты куда-то во двор гостиницы, а утром вновь появлялся с ними на прежнем месте. Я видел, как у щита остановился солдат в шерстяных темно-зеленых штанах и куртке, а вот подошла женщина в длинном шелковом покрывале (”аба”), оставляющем открытым только лицо. Солдат купил полуобнаженных актрис, женщина — пухлых розовых младенцев. По другую сторону от входных дверей гостиницы тоже араб торговал домоткаными коврами из козьей шерсти. Дело у него шло гораздо хуже, чем у его соседа, бойко продававшего за гроши отражение чужого счастья.

Последний раз я был в Багдаде в середине сентября 1987 года. Нестерпимая жара еще держалась, и выходить на улицу днем можно было только в случае крайней необходимости. Однажды вечером, когда жара немного спала, я отправился по старому адресу и… не нашел гостиницы ”Синдбад”. На этом месте в улицу Рашида врезался новый мост через Тигр, который заканчивался двумя полукруглыми развязками. Но живописная улица Рашида осталась такой же. Первые этажи зданий заняты небольшими магазинами с затянутыми металлической решеткой витринами. На вторых этажах разместились адвокатские конторы и кабинеты врачей — об этом сообщают многочисленные вывески, не забывающие сообщить, где и какие дипломы получили их владельцы. И везде — пестрая говорливая толпа, разнокалиберные автомашины, красные автобусы.