Восточный край

Вскоре мы проехали мимо перекрестка, на котором одно здание было практически разрушено, а соседние щерились выбитыми окнами с пятнами гари. Н-ну… даже с этим перекрестком не сильно тянет прямо вот на красную зону, где опасно выходить на улицу.

Чуть погодя зелени по сторонам стало все больше, дома все ниже, да и вообще скоро вдоль дорог стало видно только одни высокие заборы, за которыми угадывались роскошные особняки. Постепенно заборов вокруг становилось все меньше и меньше, мы уже реально в парковой зоне ехали. Куда ехали, стало понятно, когда дорога вывела нас практически к береговой линии, и мы поехали вдоль фешенебельных отелей, сделавших бы честь самому престижному курорту. Причем отели не громоздились друг на друга, когда за забором одного начинается следующий, а располагались на приличном удалении.

— Здесь тоже красная зона? — озадаченно спросил я у Надежда.

— Да, — ответила Надежда и пояснила: — В мире есть много тех, у кого есть деньги, но они имеют мало возможностей их потратить в приличных местах. Дарвин такую возможность дает. Здесь условно красная зона, но сам видишь, на трущобы или нижние районы протекторатов не похоже. Я тебе уже говорила, что Северная территория — нетипичный протекторат.

Наша дорога между тем подходила к концу, такси сбросило скорость и свернуло с дороги на подъездную аллею. Отель «Парадайз» — как я на карте-проекции лобового стекла сейчас видел, представлял из себя здание в виде буквы «Т», длинным фасадом выходящее на пляж.

Мы подъехали прямо ко входу на нижней точке «буквы», где нас встретил предупредительный швейцар в расшитой золотом зеленой ливрее, уже открывший дверь Надежде. Я дожидаться такой любезности не стал, вышел из машины самостоятельно.

Швейцар в этот момент как раз направлялся к моей двери, так что мы почти столкнулись нос к носу. Тут-то я и удивился, встретившись с нечеловеческим взглядом: на меня смотрели белесые импланты глаз без радужки, в которых лиловым неоном светился логотип из мелких буковок «CNТ».

Я уже видел глазные импланты, причем не один раз — полицейские и военные. Вот только впервые я столкнулся с таким пустым взглядом. Для того, чтобы придать взгляду выражение, работает больше пятидесяти лицевых мышц; на лице швейцара эти мышцы не работали, взгляд не имел выражения вообще. Как будто у этого человека не было души.

«Альбин, а это что такое?»

«Это тело».

«Тело?»

«Body, в переводе „тело“. Созвучно с buddy, что в переводе „приятель“. Человекоподобный андроид из числа обслуживающего персонала», — моментально отреагировала Альбина.

Ну да. Внешне похожее на человека создание — сформулировал я мысль, когда швейцар искусственно улыбнулся и на русском языке приветствовал меня как дорогого гостя, предлагая пройти на стойку регистрации. Голос у него абсолютно живой, человеческий — что диссонировало с пустым выражением лица.

В огромном холле отеля оказалось немноголюдно. Здесь по разным концам огромного помещения в зонах отдыха собралось едва пара десятков постояльцев, и все словно невзначай за нами наблюдали. Нас провожали внимательными, я бы даже сказал липкими взглядами.

«Предчувствие у меня плохое. Атмосфера здесь гнетущая», — вспомнилось мне что-то из прошлой жизни.

Действительно гнетущее ощущение. Даже негромкая успокаивающая музыка и журчание воды в фонтане неподалеку не разбавляет неприятную атмосферу места. Склизкая какая-то.

— Мистер и мисс Романофф? — поинтересовалась у нас андроид-администратор на стойке регистрации.

У нее тоже были полностью белые глаза с неоновыми буквами логотипа, и тоже не было души во взгляде.

— Да, — кивнула андроиду Надежда, а я протянул наши карточки АйДи.

— Четыреста тридцать пятый номер, — легли на стойку две карты доступа, а в поле зрения появился андроид-носильщик, готовый проводить нас до номера. Когда мы уходили, собравшиеся в холле люди все так же провожали нас липкими взглядами.

Следом за провожатым через просторный холл прошли вглубь здания и двигались теперь по длинному коридору, вместо стен которого располагались высокие — от пола до потолка, террариумы. Вот до полного счастья как раз террариумов не хватало: это какой-то неправильный Парадайз, и населяют его определенно не жители рая.

Справа, в устроенной внутри «естественной среды обитания» расположились крокодилы с непривычно узкими носами. Много крокодилов, несколько десятков, причем некоторые из них очень внимательно провожали меня своими холодными глазами. Слева располагался длинный террариум с желто-коричневыми змеями. Судя по размерам — метра три в длину, неядовитые.

«Шеф, это тайпаны, обитатели местной фауны, самая ядовитая змея в мире», — прокомментировала Альбина.

Самая ядовитая змея в мире? Похоже, стереотипы об Австралии не совсем уж стереотипы.