Восточный вал

Удо Вольраб хотел молвить еще какие-то слова, однако, встретившись с отсутствующим взглядом ефрейтора, лишь что-то невнятно пробормотал. И только тогда комендант дота как-то внутренне встрепенулся и, в свою очередь, насмешливо, а значит, мстительно осмотрел гауптштурмфюрера Удо Вольраба — среднего роста, невзрачно худощавого… К тому же адъютант как-то слишком уж неуверенно держался на своих немыслимо тонких ногах, пошатываясь, словно пьяный.

Ефрейтор не впервые встречался с Удо Вольрабом, он сталкивался с ним, еще когда гауптштурмфюрер был адъютантом коменданта Германа Овербека, и знал, что это его «полупьяное шатание» уже не раз приводило ко всевозможным недоразумениям. Но только теперь, впервые, ефрейтору пришла в голову мысль: пристрелить Вольраба, как только тот в очередной раз решит поохотиться в прилегавших к доту болотистых лесах.

— …Ибо такова она — воля Германии! — вновь и совершенно неожиданно для всех прорычал бригаденфюрер фон Риттер, подытоживая какие-то свои, никому неведомые мысли. И голос его — хриплый и нахрапистый — звучал так, будто гортань барона состояла не из тканей живой материи, а из вибрирующей жести. — Но все же, на всякий случай, запомните: вы здесь не для того, чтобы погибать, а для того, чтобы сражаться.

Фон Риттер еще раз с брезгливым высокомерием осмотрел гарнизон прикрытия, решая для себя, что их здесь слишком мало, и что, когда русские действительно приблизятся к этим местам, он прикажет устроить рядом с дотом еще два пулеметных гнезда. Где-нибудь вон там, в каменных россыпях возвышенности. А сам гарнизон дота увеличит до десяти человек. Но это уже будут его решения, и делиться своими планами с гарнизоном «гробницы» он не собирался.

И потом, он ведь прекрасно понимал, что главной задачей охранного полка «СС-Франконии» было не удержать свой подземный лагерь при натиске русских, поскольку это было попросту нереально, а погибнуть так, чтобы для врагов осталось полнейшей загадкой: что собственно эти солдаты прикрывали, и почему вообще появился здесь этот дурацкий дот.

— Вот что, штурмманн: гарнизон отправляйте в дот, а сами следуйте за мной, — молвил барон после некоторого раздумья. — Вы ничего не должны знать из того, что мы здесь строим и вообще, что здесь происходит, но видеть кое-что из того, что здесь уже сотворено, вы все же обязаны. Дабы проникнуться…

— Ибо такова воля Германии! — голосом монастырского привратника прогундосил Удо Вольраб, пользуясь тем, что новый комендант великодушно позволял ему высказывать то «сокровенное», что он попросту забыл изречь или же что самому ему изрекать по каким-то причинам не хотелось.

2

Мрачные башни средневекового замка возникли на каменистом взгорье как-то неожиданно, словно бы зарождаясь из утреннего тумана, из свинцового поднебесья, из черных, давно не зеленеющих крон старинного, ритуально вымирающего парка.

Здесь, в священном замке СС «Вебельсберге», Скорцени выпадало бывать уже трижды. Но всякий раз и мощные башни его с мавританскими решетками на бойницах и выложенная в восточном стиле привратная арка, и кроваво-оранжевые гранитные валуны, загадочно окаймлявшие парковые дорожки, воспринимались обер-диверсантом рейха так, словно знал он все это очень давно; словно с замком этим связана была иная, давно позабытая им жизнь; словно много веков назад он не только видел этот замок, но и вырастал в его стенах.

Как бы там в действительности ни было, а перед «Вебельсбергом» первый диверсант рейха всегда представал в таком состоянии души и духа, в каком способен был представать только вернувшийся из крестового похода рыцарь.

Вот и сейчас, стоит ему приблизиться к обводному рву — и заскрежещут цепи подъемного моста, со ржавым ревматическим стоном откроются тяжелые дубовые ворота, и рожок привратника возвестит обитателей этой каменной твердыни, что доблестный рыцарь Скорцени с победой и славой вернулся в свое родовое гнездо. Вновь, в который уже раз, вернулся! Из очередного крестового похода.

«Это все еще не угасли радужные впечатления, которые ты нафантазировал во время первого визита сюда, — сказал себе штурмбаннфюрер. — Когда тебе вдруг показалось, что предстаешь перед воротами замка в облике возродившегося владетеля замка, доблестного рыцаря-крестоносца. Хотя тебе как диверсанту от подобных наваждений давно пора было бы избавиться».

…Но, как и тогда, во время его первого посещения замка, ни усиленная охрана из офицеров СД и гестапо, ни целая колонна машин, мобилизованных в Паденборне, чтобы доставлять сюда с ближайшего аэродрома элиту СС, не в состоянии были разрушить ту ауру таинственности и вечности, что по-прежнему царила в «Вебельсберге» — в этой секретной и священной штаб-квартире «высших посвященных» СС[6].