Восток – дело тонкое…

Размышляя на эту и другие, более приятные темы, нежась в тёплой морской воде, проплавал около получаса. Затем отобедали горячим вкусным свежесваренным крабовым супом, поблагодарили хозяина парусника, и, поедая апельсины, обдуваемые тёплым морским ветерком, вступили в неторопливую беседу с Мама-джаном. Разговор зашёл об отношениях Пакистана с Индией после войны между ними и поражения Пакистана в этой войне. Мама-джан, без тени сомненья, заявил, что индийцы их братья, что отношения между ними хорошие, что в нескольких десятках километров отсюда начинается Индия и, если кто-то из пакистанских или индийских рыбаков случайно заплывет в дружественную, хотя и чужую страну, то проблем не возникает. И вообще, сказал он, мы с индийцами один народ, и официально существующие между нами границы – искусственные, и что их не должно быть в принципе! Причину такой позиции Мама – джана я понял позже, после того, как узнал, что он говорит на языке урду и принадлежит к племени мухаджиров, которые являются потомками переселенцев (беженцев) из Индии, то есть самыми настоящими индийцами по происхождению!

Получив такую жаркую отповедь в нашем пылком споре (я, было, усомнился в полном и безусловном братстве их народов, зная ход боевых действий в сравнительно недавних войнах между ними), я снова сошёл за борт по наклонной доске в море и вволю поплавал в прозрачной тёплой зелёной воде. Между тем солнце клонилось к закату, и мы, подняв парус, двинулись в обратный путь. Вот уже, ловко маневрируя между морскими пароходами, проплыли по акватории порта, подошли к берегу, простились со стариком и его сыном, которому жена подарила несколько долларов, и, забрав со стоянки машину, поехали в свой отель.

Лицо и вся кожа на моём теле полыхали, несмотря на то, что прогулка проходила под парусиновым навесом. Видимо, сгорел во время своих плаваний возле парусника. Вечером, после ужина, одногруппники расспрашивали нас о морской прогулке, о впечатлениях от неё, а, некоторые, намеревались даже повторить наш морской поход.

9. Возвращение в родные пенаты

Времени оставалось совсем мало, и мы начали интенсивно закупать намеченный товар. Выглядело всё это просто. На очередной фабрике мы оглашали наименование товара и его количество, нам приносили его для проверки, затем, при нас, запаковывали его и относили в нашу машину. В отеле мы переупаковывали этот товар в приобретённые нами в магазинчиках отеля большие зелёные сумки на молнии, изготовленные из плотного прочного материала. Далее обматывали сумки скотчем и зашивали замки на молниях. Вот наш товар и готов к отправке в Россию.

Отвозил нас в аэропорт и провожал уже другой, приведённый к нам Мама-джаном водитель по имени Камран-джан. Мама-джан объяснил нам, что купил вторую машину и нанял водителем на неё Камран-джана. «Теперь я – босс!» – гордо смеясь, говорил он нам. Камран-джан помогал нам с погрузкой, разгрузкой, переносом товара до места таможенного досмотра. Подарили ему на прощание бутылку водки и расстались, довольные друг другом.

Среди сотрудников таможни была одна женщина с нарисованным цветным пятном на лбу, в местном бесформенном женском одеянии – балахоне, только, в отличие от всех остальных женщин в Карачи, без паранджи. На наш вопрос, по поводу такой ее экипировки, нам объяснили, что такова её официальная рабочая одежда на таможне. Этой таможеннице что-то не понравилось в моей жене, наверное, полное отсутствие хоть какой-нибудь, хотя бы самой захудалой, паранджи на лице. Она отвела её в индивидуальную кабинку для тщательного личного досмотра. Минут через десять, не найдя ничего запрещённого, пакистанка – эта слегка освобождённая женщина Востока, её выпустила!

Нам пришлось заплатить за превышение веса багажа, за растаможивание в России, что составило около 10 % от стоимости приобретённого товара. Своего магазина у нас не было. С трудом вернули вложенные деньги, сдавая товар на реализацию в чужие магазины, и, даже, получили небольшую прибыль, но, поскольку реализация заняла около полугода, а инфляция неслась вверх галопом, то шоп – тур для нас оказался невыгодным, и больше участия в нем не принимали.

Единственное богатство, которое привезли из Карачи, это знакомство с Пакистаном, с экзотической для нас страной, с разительно отличающимся и от нас, и от западных стран, укладом жизни, с невиданными нами ранее южными красотами. Эти впечатления и останутся в нашей памяти навсегда.

Примечания

1