Восток – дело тонкое…

В течение всего времени пребывания в Таджикистане ловил себя на мысли, что нахожусь не совсем в СССР, да вроде и не за рубежом, а в какой-то новой, ни в одной энциклопедии, не описанной общности людей. И вполне вероятно, что смогу принять душой этот неизвестный меняющейся мир людей. Мне нетрудно будет полюбить эту дикую природу жаркой страны, расположенной: между крутыми высокими горными хребтами и в долинах бурных горных рек с ледяной водой, на безводных почти безжизненных, выжженных солнцем землях и в цветущих оазисах. Возможно, приму и своеобразную жизнь местных обитателей, но никогда не сумею до конца познать, понять и стать для этого мира своим. Здесь я буду всегда пришлым чужаком. Может быть, для кого-то и дорогим, и желанным, но всё равно чужестранным гостем.

В аэропорту Душанбе, едва шагнув на выходной трап, всей кожей почувствовал горячий сухой воздух, с головы до ног обдавший меня душной знойной волной. Жар излучало и раскалённое бетонное покрытие аэродрома, и здание аэровокзала. Раскалённый воздух с лёгким запахом битума дрожащими знойными волнами, искривляющими для глаз видимое пространство, поднимался и от площадки с недавно уложенным асфальтом перед аэровокзалом. Все каменные сооружения здесь добавляли перегретого воздуха и без того невыносимо душной для европейца атмосфере таджикской столицы. Город Душанбе в этот приезд я плохо рассмотрел, так как мне было не совсем до него, или лучше сказать, совсем не до него! В посёлок Разведчиков, к месту, своей трудовой деятельности, мы поехали на небольшом грязном и снаружи и изнутри автобусе марки ГАЗ, с длинным «носом». Эти автобусы в России уже практически не использовались, однако это было не единственное их отличие.

Как только автобус заполнился грязными мешками и не очень чистыми аборигенами – исключительно мужчинами, стали ярко видны и другие отличия! Во-первых, дышать стало просто нечем, дезодорант бы здесь явно не помешал. Во-вторых, почти все пассажиры жевали смесь, называемую местными жителями – «насвай», или «нос» состоящую из смеси птичьих экскрементов, гашеной извести и табака. Делали они это с таким удовольствием, что, видимо, им была вкусна эта отрава, правда, сам я её не пробовал, и даже желания пожевать эту дрянь не возникло. «Насвай» при жевании выделял никотин, который поступал в кровь человека, то есть, практически являлся традиционным местным видом курения. Только никотин поступал в кровь не через лёгкие, а через слизистую оболочку ротовой полости и носоглотки.

В-третьих, многие вместо «насвая» – курили обыкновенные сигареты и самокрутки из крепкой махорки. В результате всего этого в автобусе, несмотря на движение и открытые окна, дышать было нечем не только из-за непередаваемой смеси «ароматов», но ещё и просто из-за острой нехватки кислорода в воздухе. В-четвёртых, некоторые курили, судя по запаху, явно не табак, может быть марихуану или гашиш, или ещё что-нибудь подобное, не знаю, в этих вопросах не специалист. В-пятых, температура в тени была +50 градусов, на солнце – гораздо больше, а в разогретом автобусе при парниковом эффекте – было просто невыносимо жарко и душно. Случайно дотронувшись до металлического корпуса, нашего «железного коня», я чуть не обжёгся и быстро отдёрнул руку – на нём, как на достаточно хорошо разогретой сковородке, смело можно было жарить яичницу! Эта непринуждённая обстановка привела к тому, что полтора часа в пути показались мне вечностью, а вылез из автобуса хоть и едва живым, но уж, безусловно, абсолютно излечившимся от тяжёлого похмелья.

2. Посёлок Разведчиков

Наконец, едва живые, прибыли к своему конечному пункту назначения. Измятый, пропылённый, с какими-то грязными липкими пятнами и разводами сарафан Тани маленькой представлял собой весьма жалкое зрелище. Да и его счастливая обладательница со всклоченными волосами и устремившимися из орбит глазами с одичавшим взглядом – наглядно отражала трудность проделанного нами пути. Думаю, что я выглядел ещё хуже, слава богу, что себя не видел. Радость ожидания встречи с незнакомой южной среднеазиатской страной оказалась значительно радужнее ощущений от первого реального знакомства с ней.

Таня маленькая с потухшим взглядом и взъерошенный, мокрый, как мышь ваш покорный слуга, изрядно потрёпанные и ошалевшие от духоты и зноя, предстали пред очами своего университетского начальника – Ростислава Михайловича, в дружеских кругах именуемого просто – «Рост». Это был худощавый человек среднего роста, лет тридцати, спокойный, мягкий, эрудированный, благожелательный и приятный собеседник. При ходьбе он немного сутулился, но это нисколько не портило его не только в глазах мужчин, но и женщин, среди которых он пользовался большим успехом. Окружающих тянуло к нему, как магнитом, Кудасов не зря подал заявку на студентов для сезонной работы в своей партии именно ему. Одевался Ростислав Михайлович скромно, но вполне современно, а по тем временам и модно: светлая рубашка, импортный фирменный синий джинсовый костюм.