Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика

Так что ваш «великий шпион XX века», господа из ЦРУ и СИС, оказался, извините, дутым и голым.

После ареста Пеньковского мудрые разведки США и Англии ломали свои умные головы, пытаясь определить причину провала их источника. А она оказалась проста как пареная репа. В 1987 году Следственный отдел КГБ расследовал уголовное дело по обвинению в измене Родине бывшего ответственного работника ГРУ Полякова. Предатель получил по заслугам. Я вспомнил этого Полякова, так как работал с ним за границей.

Полковник был военным атташе. Среднего роста, с негустыми темными волосами, зализанными назад, и острым, настороженным взглядом, внешне он был даже похож на Пеньковского и положительных эмоций у меня не вызывал. Но не внешний вид определяет человека, о нем судят по делам. Поляков ничем особым не выделялся. Правда, самомнение у него о себе было высоким.

Однажды после одного из приемов в посольстве мой сокурсник по академии пригласил к себе на чашку чая.

Был он помощником военного атташе и жил в одном доме с Поляковым. Наши жены были еще в Союзе, ожидали, когда спадет жара в тропиках. Поляков, увидев нас, напросился в компанию. Был он весел, оживлен, много шутил, рассказывал анекдоты. Мы хорошо выпили, полковник под конец нашей импровизированной вечеринки принес из своей половины дома какой-то особый, по его словам, дорогой заморский напиток. Выпили и его, не заметив ничего особенного. Полковник явно поплыл, и Василий, его зам, попробовал отправить его спать. Но тот отказался и даже обиделся на него. Я, поняв, что уже пора и честь знать, стал собираться домой. Тогда Поляков предложил последний бокал на дорожку. Мы встали, а полковник начал говорить тост. Он говорил долго, путано, я уловил только то, что он желает нам всем, и себе, конечно, долго и счастливо жить. Внезапно он остановился, повернул лицо ко мне, его глаза были навыкате и излучали дикую злобу. Он выплеснул содержимое своего стакана мне в лицо. Я остолбенел и моментально протрезвел. В голове проскочила мысль дать ему в челюсть, но рассудок не позволил этого сделать. Я с ненавистью, но и с любопытством смотрел в его глаза. И здесь произошло неожиданное: полковник обмяк, в глазах злоба и ненависть уступили место животному страху, он опустился на колени и стал умолять о прощении. Я, буркнув, что на пьяных не обижаются, уехал домой.

На следующий день я зашел к Василию и спросил его, что он думает о поступке своего шефа. Василий был в недоумении и растерянности, совершенно не понимал этого поступка. После моего отъезда Поляков, по его словам, сразу же ушел к себе и на работу до сих пор не приехал. Я же рассудил так, что полковник дико боится и ненавидит КГБ, зная, что я из КГБ, он решил отыграться на мне, выплеснув эту злобу на меня.

Зайдя к офицеру контрразведки, я поинтересовался его мнением о Полякове. Тот ответил, что это очень осторожный человек, к нам относится резко отрицательно, но подозрительных моментов в его поведении не отмечалось.

Через несколько дней я встретил Полякова в посольстве. Он был любезен, о случившемся не напоминал. И я сделал вид, что простил его и ничего не помню, но в душе где-то глубоко копошился червь сомнения: что-то здесь не так, уж слишком он боится КГБ и, видимо, считает, что я приглядываюсь к нему, слежу за ним.

Позднее эпизод этот забылся, полковник уехал в Союз, и я потерял его из виду. И вот только в 1987 году он всплыл вновь. Видимо, еще в те времена Поляков сотрудничал с противником и поэтому так ненавидел КГБ. Ему казалось, что все сотрудники этой организации только и заняты слежкой за ним. Ну такова уж жизнь скрытого врага, он все время ждет разоблачения.

Поляков работал в США, где, видимо, и был завербован ЦРУ. Затем он был военным атташе в Бирме, Индии, долго работал в центральном аппарате Министерства обороны. Это был хитрый, коварный и опытный враг, гораздо умнее и изощреннее любимца американцев и англичан Пеньковского. Но есть на Руси пословица — как веревочка ни вьется, а конец приходит. Пришел конец и Полякову. В отношении этого человека в КГБ были определенные подозрения, но потребовались годы, чтобы они подтвердились. Суд поставил точку в этом деле.

Работая в Японии, я, помимо решения различных проблем, как должен помнить читатель, отвечал за безопасность деятельности всей резидентуры и каждого ее работника.

К нам в Токио прибыл молодой, начинающий разведчик Левченко. Прикрыт он был должностью журналиста. Левченко активно включился в работу коллектива, изучал обстановку в стране и в столице, знакомился с городом, заводил связи. Он часто заходил ко мне в кабинет, советовался, как действовать в том или ином случае для обеспечения своей безопасности, как изучать своих новых знакомых. У нас сложились нормальные рабочие отношения. Видно было, что человек стремится выполнить поставленные перед ним задачи.