Восток и Запад

Если бы это было иначе, то вообще не было бы ни предубеждений, ни систематической враждебности по отношению к западным людям; их отношения с другими были бы нормальными отношениями между различными народами; принимая их такими, какими они являются, с присущими им достоинствами и недостатками и, возможно, сожалея, что с ними нельзя поддерживать по-настоящему интересные, чисто интеллектуальные отношения, но никто не стремился бы их изменить, так как восточные люди вовсе не занимаются прозелитизмом. Даже те из них, которые считаются самыми закрытыми для всего им чуждого, например, китайцы, без неприязни смотрели бы на то, как европейцы прибывали бы к ним индивидуальным образом, чтобы основаться у них ради занятий коммерцией, если бы они слишком хорошо не знали, имея печальный опыт, чему они подвергаются, предоставляя им свободу, какой последует вскоре ущерб от того, что вначале казалось самым невинным. Китайцы являются самым мирным из всех народов; мы говорим мирным, а не «пацифистским», так как они совсем не испытывают потребности создавать об этом напыщенные гуманитарные теории: война претит им, и всё. Если в этом есть слабость в некотором относительном смысле, то в самой природе китайской расы есть сила другого порядка, которая ее действие компенсирует и сознание которой, несомненно, вносит свой вклад в возможность такого мирного умонастроения: эта раса одарена такой поглощающей способностью, что она всегда и с невероятной быстротой последовательно ассимилировала всех своих завоевателей; это хорошо доказывает история. При этих условиях, нет ничего более смешного, чем химерический ужас от «желтой угрозы», когда-то изобретенной Гийомом II, который даже символически ее изобразил в одной из своих картин с мистическими притязаниями, так как он развлекался живописью, чтобы занять свой досуг; надо совсем не знать восточных людей и быть неспособным понять, насколько им безразличны другие люди, чтобы вообразить себе, что китайский народ поднимется с оружием на завоевание Европы; китайское вторжение, если такое должно когда-нибудь произойти, может быть только мирным проникновением; во всяком случае, это не является неминуемой опасностью. Если бы китайцы имели воинственные намерения, они давно бы начали создавать мощную армию, вместо того, чтобы довольствоваться несколькими военными частями, набранными из разбойников в наказание за их преступления; а если бы они имели западный склад ума, то было бы достаточно тех отвратительных нелепостей, которые публично рассказывают о них по любому случаю, чтобы побудить их послать экспедицию в Европу; для вооруженной интервенции со стороны западных людей даже этого предлога не нужно, но восточных это оставляет совершенно равнодушными. По нашему мнению, еще ни разу не осмелились сказать правду о причинах событий, произошедших в 1900 году; вот они в нескольких словах: территория европейских миссий в Пекине была выведена из-под юрисдикции китайских властей; однако в помещениях немецкой миссии образовалось настоящее логово воров, клиентов лютеранской миссии, которые распространились по всему городу, грабили все, что могли и со своей добычей отступали в свое убежище, никто не имел права их преследовать; они были уверены в безнаказанности; население, наконец, вышло из себя и стало угрожать захватом территории миссии, чтобы расправиться со злодеями, находившимися там; немецкий посланник захотел противостоять этому и принялся выступать перед толпой, но достиг лишь того, что был убит в драке; чтобы отомстить за эту обиду, безотлагательно была организована экспедиция, и что самое любопытное, все европейские страны, даже Англия, позволили вовлечь себя в это вслед за Германией; не иначе как призрак «желтой опасности» сыграл свою роль в этих обстоятельствах. Стоит ли говорить, что воюющие страны извлекли из своей интервенции значительную выгоду, в особенности, с экономической точки зрения; извлекли прибыль даже не государства: мы знаем лиц, которые заняли очень выгодные позиции для войны… в погребках дипмиссий; их не надо убеждать, что «желтая опасность» не является реальностью!