Восток на Западе. Европейские будни

Явление Сына Божьего. Христианство как новая религия непосредственного откровения и единения человека с богом (буквально «обожения») положила конец языческим культам гораздо вернее, чем философия для избранных. Разрушение языческих капищ означало решительную борьбу с ранним мистицизмом ради едино-божия. Борьба велась преимущественно именно с многобожием, которое само по себе служило главным признаком неистинной веры. Впрочем, усердное воссоединение во многом происхдило посредством «отрицания отрицания» – путем не воссоединения, а разрушения многого с целью узреть единое. Устранение посредников между подвижником и личным богом поначалу исключало даже иконопочитание и т. п., настолько ревностны были первые христиане в предпочтении прямого воссоединения опосредованиям в любых формах таинств (мистерий).

Но мистерии оказались неистрибимы в веках – в наше время мы не удаляемся в пустыни, а заходим в церковь как лабиринт опосредовании в виде икон, таинств, священства… Между нами и Иисусом Христом стоят полчища святых, канонизированных за два тысячелетия, и мы просим их помолиться за нас, больше не веруя, что бог услышит нас напрямую. Что и говорить о мистицизме Троицы, где единство снова превратилось в таинство, непостижимое человеку иначе, чем по милости самого бога. А милость достигается смирением перед всеми представителями бога – старцами, монахами, священниками. Прямое единение по формуле «Не я живу, а живет во мне Христос» едва ли доступно современному монаху, что и говорить о мирянах! Неудивительно, что все чаще западные люди и образованные россияне в поисках прямых форм единения обращаются на Восток!

Нет бога кроме Аллаха! Изначально мусульманский ренессанс был вызван порывом вернуть единству приоритет над мистификациями. Христианство к тому времени пошло по пути примирения с множественностью покровов, постадийностью откровения, церковной иерархией. В такой среде относительно легко зарождалось так называемое мистическое христианство, ставшее популярным в средневековье. Даже «охоту на ведьм» могли организовать только те, кто верили в ведьмовство как реальное явление, иначе не было смысла. Так астральные покровы начали окутывать христианское сознание, утрачивающее свое единство в боге ради уничтожения частностей, на которых оно и конценрировлось. Разлад в церкви и, как следствие, двойственность сакрального и профанного миров, где далеко не все божественно, а признается бесовщина, требует нового единения.

Перед молящимся мусульманином снова остается только полная пустота на алтаре, чистое бытие. Бог один, и воссоединение происходит исключительно напрямую, без обращения к посредничеству изображений. И снова раздается призыв сносить капища и устранять идолопоклонство, даже по отношению к гробницам пророков и ликам предтеч самого ислама! Единение с Богом «мистично» только в смысле «чуда» его внезапного откровения для неискушенного разума верующего. Нет таинственности незримо происходящего процесса обожения, скрытого от понимания самого преображающегося человека. Вот почему так легко принять ислам – достаточно лишь провозгласить единство. Впрочем, сам ислам постигло разделение на суннитов и шиитов, занявшихся поиском неверных дург в друге. А что за единство в исламе, когда нет единства между мусульманами?

Глобализация.

Мы привели по три примера эволюционных попыток в разных культурах перейти к прямому единению, избегая мистицизма. И все они на поверку оказались тщетны! Что же такое современная тенденция к глобализации, как не глобальная мистификация, отодвигающая реальное воссоединение человечества? Мнимое единство скрыто мутным потоком сверхъестественных сил, одурманивающих всеобщее сознание. Сейчас мистика замещается черной магией виртуального астрала, которая преумножает сущности, раздваивает внимание, лишает человека ориентации. Нет главного – ясности! Но в 20-м веке на Западе возродилась концепция алетейи (в трудах Хайдеггера), а на Востоке стали восстанавливать йогу и випассану. Человечество отчаянно нуждается в прямом видении реальности, как она есть, и это само по себе очевидно как нечто общее для всех людей.

Сейчас зарождается новое сознание человека, который определяет свое вероисповедание как «не религиозный, а духовный». А это значит, доступное ранее немногим смелое решение самому определять картину мира и параметры саморазвития становится широко распространенным. Мы вмдим все больше преподавателей, работающих по своим авторским методикам, и все больше способности доверять такому «непроверенному временем» экспериментаторству. Феномен «буддовости» обретает массовость. Конечно, никто не берется судить, насколько подобное новаторство сумеет закрепиться настолько, чтобы взращивать целые поколения самостоятельно мыслящих людей. Моя методика «стратегия самобытности» позволяет описывать некоторые параметры подобной самобытности, однако следует признать, что все мы живем сейчас в эпоху великого духовного эксперимента!