Восток в огне (ЛП)

И все же в других вещах равенства не было и близко. Две осадные башни, оставшихся мобильными, продвинулись вперед на максимальную дальность действия артиллерии. Как раз в тот момент, когда враг начнет отстреливаться, северянину придется приказать своим баллистариям сменить цели. Когда они приблизятся на расстояние выстрела, огромные осадные башни станут единственными целями. Теперь настала бы очередь обороняющихся артиллеристов терпеть выстрелы, не имея возможности ответить на них; для любого солдата не может быть ничего хуже. Собираясь отправить гонцов, чтобы отдать приказ, Баллиста добавил, что любой баллистарий, который нацелится на что-либо, кроме одной из осадных башен, как только они окажутся в пределах досягаемости, будет забит до смерти. Всеотец, власть развратила мою душу.

Оставив свои баллисты в 200 шагах от стены, основные силы персов прижались как можно ближе к линии подвижных щитов. Люди попадали в ловушки под ногами, их поражали, летевшие сверху. И все же защитникам показалось, что прошло совсем немного времени, прежде чем всего в пятидесяти шагах от стен была установлена линия осадных щитов, и персидские лучники натянули луки. Десять, двадцать, тридцать тысяч стрел - угадать было невозможно. Подобно тени, пробегающей по лицу солнца, они заставляли день становиться все темнее.

Вдоль всей стены и за ней стрелы падали так же густо, как град в разгар зимы. На стене, а также на улицах и переулках позади нее падали люди. Лучники на стене открыли ответный огонь. У защитников были некоторые преимущества: они находились выше, хорошо защищены каменными зубцами и прочными щитами легионеров; почти все их стрелы попадали в цель – сасанидов было так много, что они образовывали плотную мишень, и осадные щиты не могли укрыть их всех. Но это было неравное состязание: менее 650 лучников против бесчисленных тысяч.

Стрелы сасанидов попадали точно в цель. Защитники падали – слишком много. Баллиста задавался вопросом, не окажутся ли все его планы, его хитроумные уловки напрасными. Возьмет ли верх грубое численное превосходство? Сможет ли обстрел опустошить стены и открыть нападающим путь в город?

Выносливость. Им просто нужно было терпеть. Баллиста знал, что только дисциплина, старомодная римская дисциплина, могла помочь им выстоять. Девять ночей и девять дней Всеотец висел на древе жизни. С копьем в боку, добровольно Всеотец повис на дереве, чтобы узнать тайны мертвых. Северянин улыбнулся. Вот вам и романизация Дукса Реки.

Белый дракон, шипящий на ветру, привлекал к себе всю свирепость сасанидов. Воздух над Пальмирскими воротами был насыщен снарядами. Баллиста прятался за парапетом посреди импровизированной стены щитов. Видеть и слышать было почти невозможно. Затем, над ужасным шумом бури из стали и камня, поднялись радостные кличи. Тонкий, наполовину заглушенный шумом битвы, но ликующий, он скандировал: "Ro-ma! Ro-ma!'

Баллиста бросил взгляд поверх зубцов. Он отдернул голову назад, в безопасное место, когда стрела со свистом отскочила от стены. Он посмотрел еще раз. Северная половина равнины была окутана огромным грибовидным облаком пыли. Не желая искушать судьбу, Баллиста на несколько мгновений отступила за парапет. Когда он снова посмотрел, пыль немного рассеялась. Он мог понять, почему его люди ликовали. Самого северной осадной башни больше не было. На его месте был изуродованный высокий каркас из балок и досок. На глазах у Баллисты с верхнего этажа спрыгнул мужчина. Падающий человек, как ни странно, выглядел элегантно, как танцор пантомимы. Еще двое, трое, четверо восточников прыгнули навстречу верной смерти. Затем, с тяжкой неизбежностью, остатки башни обрушились.

На поле боя воцарилась странная тишина. Боевые действия ослабли по мере того, как обе стороны смирялись с чудовищностью произошедшего. Осадная башня направлялась почти прямо к крепостной башне, в которой размещалось одно из самых больших артиллерийских орудий. Повторяющиеся удары двадцатифунтовых камней, летящих с огромной скоростью, должно быть, буквально рассыпали «Берущую города» на части.

Деметрий огляделся. Боевая галереря Пальмирских ворот была усеяна, почти покрыта ковром из вражеских снарядов. Когда сражение затихло, защитники привалились к стенам или к двум огромным баллистам. Несмотря свои усилия, молодой грек не мог не смотреть на два трупа, брошенных в углу. Из-под них вытекла скользкая лужа их смешанной крови. Деметрий и хотел, и в то же время не хотел знать, кто они такие.