Восток в огне (ЛП)

Хаддудад и его люди отдали салют. Деметрий некоторое время колебался, прежде чем спуститься по ступенькам.

К тому времени, как Деметрий забрал грим из реквизированного дома, служившего военным штабом, и добрался до задних ворот, Баллиста рассказал о своем плане Кокцею, декуриону, командующему турмой XX Пальмирской, расквартированной там. Баллиста и Максим собирались уйти через ворота. Они должны были оставаться открыты до рассвета. Затем они должна была быть закрыта. Она не должна была открываться снова, пока Дукс Реки и его телохранитель не появятся перед ней при дневном свете, когда охранник может быть уверен, что они одни. В случае, если они не вернутся, Ацилий Глабрион должен был принять командование обороной Арета. Баллиста написал короткий приказ на этот счет.

-Конечно, разве это не значит завербовать волка в качестве своей овчарки, думая при этом, что он сам может оказаться предателем? - сказал Максим по-кельтски.

-Если мы не вернемся, я думаю, нас это больше не будет волновать, - ответил Баллиста на том же языке.

Баллиста приготовился. Он снял шлем, кольчугу и два украшения на поясе с мечом – осадную корогу и золотую птицу, прощальный подарок его матери. Он завязал свои длинные светлые волосы темной тканью и, поскольку всегда носил черное, ему оставалось только натереть лицо и предплечья жженой пробкой. Максиму потребовалось гораздо больше времени. Он отдал Деметрию множество украшений, украшавших его пояс, с наглядной угрозой того, что он сделает, если греческий мальчик потеряет что-нибудь из них. Поскольку его туника была белой, он снял ее и попросил помощи затемнить его торс, мускулистый и покрытый множеством шрамов. С минимумом шума они прошли через ворота.

Двое мужчин немного постояли снаружи, давая глазам привыкнуть к свету звезд и кусочку луны. Баллиста мягко ударила Максима по плечу. Кельт мягко ударил его в ответ, его зубы блеснули белизной в темноте. Тропинка, более бледная, чем окружающие ее скалы, змеилась вниз, в ущелье.

Не говоря ни слова, они отправились в путь, Баллиста впереди, Максим на шаг позади. Они знали друг друга очень давно; не было необходимости в каких-либо дискуссиях. Максим знал, что, по обычаю германских племен, Баллиста по достижении половой зрелости был отправлен учиться воинскому искусству у своего дяди по материнской линии, известным военачальника из племени черных хариев. С тех пор как Тацит написал свою "Германию", слава хариев как ночных бойцов распространилась далеко за пределы северных лесов. Харии предпочитали сражаться темными, как смоль, ночами. С их почерневшими щитами и раскрашенными телами, их призрачный и омерзительный вид вселял страх в сердца их врагов. Тацит зашел так далеко, что утверждал, что "ни один враг не сможет вынести столь странного и адского зрелища". Максим знал, что в темноте ночи мало найдется более опасных людей, чем его хозяин и друг.

Через некоторое время тропинка повернула направо, к равнине, и, продолжая спускаться, побежала по склону оврага. Теперь Баллиста и Максим находились среди гробниц христианского некрополя. Выше и ниже тропинки были черные входы в естественные и искусственные пещеры, где поклонники распятого бога хоронили своих мертвецов. Баллиста остановился и сделал знак рукой. Вместе они вскарабкались по склону оврага к ближайшему входу в пещеру. Гробница глубиной около трех футов была закрыта стеной из глинобитных кирпичей. По-прежнему не говоря ни слова, двое мужчин присели на корточки, прислонившись спинами к стене. Они слушали и наблюдали. На вершине дальней стороны оврага виднелись мерцающие сторожевые огни. Время от времени доносились звуки, такие тихие, что были на пределе слышимости. Со дна оврага ничего не было ни видно, ни слышно. Звуки проходки туннеля исчезли.

После того, что Максиму показалось очень долгой паузой, Баллиста поднялся на ноги. Максим последовал его примеру. Баллиста повернулся к стене, порылся в своей одежде и помочился на стену.

-А тебе не кажется, что мочиться на их могилы может быть не к добру? Голос кельта был очень тих.

Баллиста, сосредоточившись на том, чтобы промахнуться мимо его ботинок, медлил с ответом.

-Может быть, если бы я верил в их единого бога. Но я бы предпочел помочиться здесь, в темноте, чем там, на открытом месте. -Он оправился.

-Если бы я был напуган, я бы не занимался этой хуйней, - сказал Максим. -Я бы пошел и возделывал землю, или продавал сыр.

-Если ты не знаешь страха, ты не можешь знать мужества, - ответил Баллиста. -Мужество – это бояться, но делать то, что ты должен делать, несмотря на это, - ты могли бы назвать это мужской удалью в непростой ситуации.

-Чушь собачья, - сказал Максим.

Они снова отправились вниз по тропинке.