Восток в огне (ЛП)

Деметрий проснулся и потянулся за письменными принадлежностями. Он очень хотел ничего не забыть, но в то же время было важно все сделать правильно. Он посмотрел на водяные часы. Это был контициний, тихое время, когда петухи перестали кукарекать, но люди все еще спят. Он написал: "четвертая стража", затем, точнее, "одиннадцатый час ночи". В таких вещах время имело значение. Затем: "стервятники... агора... статуя". Закрепив эти детали в памяти, он немного расслабился и откинулся на кровать.

Он начал восстанавливать события с самого начала. Он вошел на агору. Но какая агора? Там было много людей, одетых по–разному – греческие туники и плащи, римские тоги, высокие остроконечные шляпы скифов, мешковатые штаны персов, тюрбаны индийцев - по этим признакам местоположение было не определить: нынче много иностранцев путешествовало по великим городам империи.

Что поразило его больше всего, так это то, что никто из людей не обратил никакого внимания на кружащих в вышине стервятников. Рискуя снова заснуть, Деметрий развил эту мысль. Персы бросали своих мертвецов на съедение падальщикам – воронам, стервятникам. Означало ли это, что они почитали стервятников (они были орудиями воли своего бога) или испытывали непреодолимый ужас перед ними?

Стервятники кружили над статуей в центре агоры. Статуя была золотой; она блестела на солнце. Она была большой, возможно, больше, чем в натуральную величину, но тогда на ней был изображен крупный мужчина. Он был обнажен, в позе дорифора, копьеносца. Мышцы его левой руки были напряжены, когда он держал щит подальше от тела, мышцы правой руки были более расслаблены, когда он свободно держал копье близко к боку. Большая часть его веса приходилась на правую ногу, левая была слегка выдвинута вперед, колено согнуто. Расположенные ниже подвздошного гребня, отмечавшего место соединения живота и бедер, пенис и яички были маленькими и достаточно аккуратными, чтобы говорить греку о замечательном, цивилизованном самообладании. В нескольких отношениях статуя отклонилась от канона, установленного великим скульптором Поликлетом. Фигура была более мускулистой; она более прочно стояла на земле.

Деметрий написал: "Золотая статуя посреди агоры, с лицом Баллисты, в позе копьеносца, не совсем в стиле Поликлета".

Деметрий несколько минут лежал неподвижно, прокручивая в уме сон, взвешивая положительные и отрицательные предзнаменования. Но лучше было не предвосхищать события: так часто толкования профессиональных предсказателей снов сбивали с толку их собственные ожидания. Может, не сегодня, но как только он сможет, он найдет его на агоре Арета.

- Доброе утро, Дукс Реки, - сказал Ацилий Глабрион. Молодой патриций произнес это так, будто произнес титул вождя отдаленных племен гипербореев.

- Доброе утро, трибун-латиклавий. Боюсь, мы немного рановато. - Баллиста и его группа отправились в путь рано. Они медленно шли по городу, но намеренно прибыли на плац раньше времени. - Если ваши люди не готовы...

Молодой трибун не дрогнул. Более того, он улыбнулся.

- Мы сделаем, что приказано, и к любой команде будем готовы. - Он с видом собственника махнул Баллисте и его спутникам в сторону смотровой площадки.

Они прошли около 150 ярдов в молчании. Баллиста занял свое законное место в центре спереди на возвышении трибунала, Ацилий Глабрион и Мамурра - соответственно, справа и слева. Максим стоял за левым плечом Баллисты, Деметрий - справа. Баллиста также привел старшего гаруспика, обоих глашатаев, трех писцов и четырех посланников, а также пятерых телохранителей и Ромула, как всегда несущего белого драко, что колыхался на легком ветерке.

При Ацилии Глабрионе присутствовало четверо солдат. Пока одного из них отослали, чтобы отдать людям приказ начать упражнения, Баллиста краем глаза изучал трибуна. Молодой патриций носил длинные волосы. Зачесанные назад со лба, они были собраны в искусные завитки, которые ниспадали по обе стороны от уха и спускались к затылку. Его борода была коротко подстрижена, за исключением ярко выраженного ершика на нижнем конце. Баллиста очень восхищался младшим императором Галлиеном – но не теми, кто почти рабски копировал императорскую прическу и бороду.

Раздался звук трубы, и две когорты, составлявшие вексилляцию IIII Скифского в Арете, строевым шагом вышли на плац. Каждый занял свое место в длинной колонне шириной 4 человека и глубиной 120. Они остановились, резко повернулись к трибуналу, отсалютовали и крикнули как один: "Мы выполним, что приказано, и к любой команде будем готовы".