Восток – Запад

Посол поднимает правую руку. Ладонь его очень схожа с человеческой: пять пальцев, отстоящий большой. Только вот у пальцев – как минимум, на один сустав больше, и рука выглядит как перчатка из хитиновых панцирей больших жуков. Ладонь исполняет медленный танец.

Стой. Не подходи. Отложи оружие.

Никаких приветствий, титулов, представлений. Для венлегго не существует этикета. По крайней мере не в отношении кого-то, кто глух для песни каафа.

– Сойди с камня, – отвечает он.

Чужак не может либо не желает говорить, хотя, без сомнения, понимает человеческие языки. Легенды, которые принесли с собой пришельцы, повествуют о том, что закованные в хитин воины некогда были куда более похожи на остальные расы, обладали костями, мягкими телами и лицами. Но по каким-то причинам они начали меняться, используя лишь им известное искусство, пока не обрели вид, подобный нынешнему. У них до сих пор были кости, его Меч мог бы это засвидетельствовать, как и мякоть, укрытая под бронею, которая сделалась частью их тел, но никто не видел лица живого венлегго – и никто не слышал их языка. Кааф была для них всем.

Посол отклоняется назад и медленно распрямляет одну конечность, через миг раздумий – и вторую. А скорее, то, что от нее осталось. У ноги нет стопы, а примитивный протез, выполненный из чего-то подобного дереву, выглядит временным.

Минуту-другую он смотрит на искалеченного воина. Не откладывает оружия. Это первый настолько сильно раненный венлегго, которому клан разрешил выжить. Они всегда убивали тех, кто утратил в битве кусок тела, будь это даже кончик мизинца. Кааф ценит лишь совершенство. Что это значит? Послали его, поскольку он ничего не стоит, а потому может и погибнуть? Или он сейчас бросится в атаку?

– Меч, – напоминает ему чужак.

Он засовывает оружие в петлю за спиною, выпрямляется. Ощущает Узел, Сила напирает, сосуды готовы, если кааф жаждет битвы – он ее получит.

– Говори, – роняет он коротко.

Посол застывает, полоса тени, единящая его с кааф, темнеет на миг. На мгновение кажется, что пришелец превратился в камень. На месте глаз его – заслонка, выглядящая словно два куска вулканического стекла, в них не удастся ничего прочесть. Вертикальная щель бронированного щитка на лице растянута от глаз до подбородка. Под хитином даже не понять, дышит ли чужак или нет. Как говорить с кем-то подобным?