Восток. Запад. Цивилизация (СИ)

Эдди разогнулся. Сложил руки за спину. Медленно повернулся, обведя взглядом всех собравшихся. Детишки… такие большие, такие важные в собственных глазах. А все одно детишки, вряд ли понимающие, в какую игру ввязались.

- А чего он? – донеслось от стены и такое вот, обиженное донельзя. – Не, ну в самом деле…

- Взыскующий! – возопил кто-то достаточно громко. И на край круга шагнул человек. Снова балахон. Маска. Цилиндр. Снова представление, за которым следили многие.

- Взыскующий! – тот же голос звучал строго. – Вам будут заданы вопросы. Отвечайте на них максимально честно. Ложь будет наказана.

Ну да…

Эдди снова опустился и оперся на камень обеими руками.

Нет, не камень. И близко не камень. Тогда… что?

- Имя! – тот, который встал на черной части, старался говорить громко и уверенно, только все одно голос подвел, дрогнул.

- Чье? – уточнил Эдди.

- Ваше!

- Эдди, - Эдди гладил камень-не камень, и тот отзывался, как если бы… да, некогда, что бы это ни было, оно было живым.

- Полное имя!

- Обойдешься.

- Он издевается? – раздалось тихое, но не настолько тихое, чтобы не услышать.

- Чего ты хочешь от дикаря…

- Послушайте, - Эдди решил не вставать, наоборот, сел, скрестив ноги. – Детишки…

Молчание. И сопение.

- Я сюда не стремился. Вы меня позвали. Я пришел. Потратил время. И что взамен? Игра? На хрен она мне упала? Как и ваше общество, уж извините, нужное лишь вам.

- Что он себе…

- Наказание! – возопил тот, кто стоял по другую сторону черты. И руки воздел к потолку. А белый камень вспыхнул, но… ничего не произошло, разве что острее стала ощущаться его суть.

- И? – Эдди выждал несколько секунд, чувствуя скрестившиеся на нем взгляды. – Дальше-то что?

Тот, который стоял напротив, растерянно оглянулся.

И рядом появилась еще одна фигура.

- Вы… что чувствуете? – осведомился Первый. Его Эдди по голосу узнал.

- Ничего, - честно ответил он. Подумал и признался. – Пятка чешется. Это в счет?

- Точно издевается…

- Кстати, слух у меня отличный. Я и пуму слышу. Вы когда-нибудь слышали, как пума ступает?

- Не доводилось, признаться…

- Очень тихо, - произнес Эдди доверительно. – Так что, может, если эта хрень все, чего вы хотели, то давайте заканчивать. Или хоть пожрать дайте…

- Вы сейчас можете…

- Жрать я могу всегда, - заверил Эдди. И добавил. – Жизнь… скажем так, быстро учишься, что на пожравши оно как-то всегда легче.

- Дикарь…

Он хмыкнул и по животу хлопнул.

- Что ж… в таком случае, думаю, никто не станет возражать, если мы продолжим беседу в другом месте, - Первый отступил. – Прошу вас. И… господа, в самом деле получилось неловко. Мы пригласили уважаемого… Эдди…

Он все же споткнулся, потому как «уважаемый Эдди» звучало явно хуже, чем «уважаемый Эдуард», но как уж вышло.

- И было бы крайне невежливо не компенсировать причиненные неудобства завтраком… вы что предпочитаете?

Эдди поглядел в стекла очков и честно ответил:

- На завтрак я предпочитаю еду.

Глава 29 Где занятия продолжаются, а у леди появляется поклонник

Типчика, который ошивался подле университета, бодро помахивая букетом, первою заметила матушка.

- Никак поклонник, Милли, - сказала она с насмешечкой, которая от профессора не скрылась. Тот нахмурился, повернулся и, смерив несчастного взглядом, отчего поник и типчик, и букет, заявил.

- Вам, Грегор, сейчас не о цветах надо думать, а о пересдаче.

- Я о ней думаю, профессор! – заверил типчик, вперившись в меня взглядом. Даже глаза выпучил.

- Это он чего? – шепотом поинтересовалась я.

- Страсть изображает, - уверенно ответила ведьма. – Неземную.

- А… с земной бы его так не пучило.

Профессор посмотрел на меня.

На типчика.

И хмыкнул.

- Что ж, - произнес он. – В таком случае, не смею вас задерживать. Кстати, до чего знакомые цветы… помнится, профессор Кингсли жаловался, что кто-то повадился вредить университетским клумбам.

- Не я! – Грегор поспешно сунул букет за спину. Потом спохватился. – Я… я слышал о неприятном инциденте…

Только слышал? Или и поучаствовать успел?

- И мне очень печально… несказанно печально… от того, что мои… сокрусники повели себя подобным образом.

- Настолько печально, что вы готовы назвать имена? – профессор, который чем дальше, тем больше мне нравился, и главное, чую, что не только мне, приподнял бровь.

- Что вы… вы… вы же понимаете, я не могу… это будет против законов чести.

Ага, стало быть, травить слабых женщин, которым просто захотелось поучиться, это не против законов чести.

- Я лишь хотел… хочу… принести извинения за всех. Мои братья заблуждаются, и я уверен, что весьма скоро они отринут заблуждения… и проникнуться… проникнуться любовью и пониманием. А пока вот…

Он сделал шаг вперед и протянул букет.

Мне.

Только маменька, вот не знаю, как у нее выходит, вдруг оказалась перед этой бестолочью и букетик перехватил.

- Благодарю, - сказала она, одарив Грегора очаровательной улыбкой, которая заставила профессора нахмуриться. Вот чувствую, не заладится у парня с пересдачей.

Тот тоже сообразил, что что-то пошло не так.

- И… если позволите проводить вас…