Восток. Запад. Цивилизация

– Завтра на занятия. – Эва почувствовала, как начинают гореть уши. Это же получается, что она все пропустит? И маме врать придется.

– От про них бы и думала, а то ишь… Ничего, сейчас мы…

Она отступила, и перед кроватью, на которой сидела Эва, появился мальчишка-сиу. Он тоже сжал ногу и сказал что-то совсем уж непонятное.

– Думаешь? – поинтересовалась женщина.

Мальчишка закивал и что-то добавил. И опять Эва не поняла. Только ногу попыталась забрать, но тонкие темные пальцы сдавили щиколотку.

– Ай! – Внутри что-то хрустнуло. И стало больно.

Очень.

Эва стиснула зубы; правда, боль очень быстро прошла, а на ногу легла влажная тряпица.

– Посиди, – велели ей, будто у Эвы был еще какой выбор.

И сиу исчез. И эта пугающая женщина тоже, правда ненадолго. Вернулась она с миской, которую сунула Эве.

– На вот, поешь, а то глядеть тошно, до того тощая.

Спорить Эва не стала, потому как ужин был давно, и пахло мясной похлебкой одуряюще. А еще и сухая лепешка пришлась к месту.

– От так… тебя что, дома не кормят? – Женщина двигалась мягко, но в то же время весьма ловко.

– Леди должна проявлять умеренность. И быть изящной. Бледной, – вздохнула Эва, глядя на миску. Следовало бы отказаться.

Кто ест посреди ночи?

И вернуться к себе. Лечь в постель, придумать какое-то внятное объяснение, что она, Эва, взяла и споткнулась. На ровном месте.

С нею ведь случается.

– Ешь, кому говорят, – прикрикнула женщина, и Эва послушно зачерпнула густое варево.

Вкусно.

До чего же вкусно!

А сиу вернулся с каким-то ящиком, в котором обнаружились склянки. Чашку поставил, стал что-то смешивать, одному ему понятное. И ворчал при этом что-то явно неодобрительное.

Когда пальцы сиу вновь сжали щиколотку, Эва застыла, ожидая новой боли. Но мальчишка принялся втирать в кожу мазь. И от нее сперва стало холодно, а потом тепло. И тепло это проникало внутрь, убирая боль.

Хорошо.

И сыто. И… и кажется, у нее глаза слипаются. Она честно не собиралась засыпать. Не в чужом же доме. И точно не в чужой кровати. Тем более что Тори еще не вернулась.

Надо ее дождаться.

Убедиться, что с нею все в порядке, и тогда уже можно спать. Дома. Несомненно, дома… Дождаться, вернуться…

Ресницы отяжелели.

– Что ты ей там намешал, длинноухий? – Чьи-то руки осторожно вытащили миску. И Эва почувствовала, как ее укладывают.

Она тонет в перине.

Тонет-тонет и никак не утонет.

Сиу что-то пробормотал.

– Оно-то да, только девонька тебе спасибо не скажет. Ишь, кожа да кости. Куда такую замуж брать? С первым же дитем отойдет… Не, сперва надо, чтобы мясца наела. Но тут-то я пригляжу. И ты у меня смотри.

Что ответил сиу, Эва не услышала.

И ответил ли вообще.

Она все-таки утонула в перине, под тяжестью пухового облака. Только и успела подумать, что спать она не станет, так, полежит минуточку, и все. Тори дождется.

Обязательно.

А замуж… замуж ее точно никто не возьмет.

Глава 24,

где ведьма танцует и случается полнолуние

Эдди вернулся на место, где нашел девчонку.

Вот ведь неугомонная. Повезло, что он их заметил. А ведь спать уже собирался, но потянуло на улицу за какой-то надобностью. Там и увидел этих двоих.

Ведьма, чтоб ее.

Эдди нахмурился и покачал головой. Надо будет сказать пару слов Берту, пусть побеседует, а то ведь место такое… Ведьма там или нет, но вляпаться здесь, как ему чуялось, можно запросто.

А эта…

Через ручей он перемахнул с легкостью. Там остановился, вслушиваясь в ночь. Тишина. Слегка поскрипывают деревья. Ветерок перебирает тонкие ветви ив. Шелестит листва. Пахнет цветами, землею и лесом. Почти настоящим.

Еще не диким, но уже и не парком с его выверенными дорожками, выстриженными кустами и прочими забавами.

Куда идти?

Сломанная ветка.

След на земле.

В темноте различить непросто, но Эдди – хороший охотник. И сам воздух хранит тонкую нить ведьминого аромата. Она куда как надежнее любых дорог.

Только что ее потянуло?

Вглубь.

Сквозь кусты, на ветвях которых остался длинный волос. И клок белой ткани. Через камни, что встают на пути рукотворной преградой. На мшистых их боках видны свежие ссадины – здесь она оперлась ногой. А вот там попыталась зацепиться. И на мхе тает след пятерни.

Длинная полоса – нога соскользнула.

Этак она шею себе свернет.

Вот ведь.

Эдди обошел груду камней, благо она оказалась не так велика. Странно, что ведьма полезла наверх. Или она в мороке? Не соображает, что творит?

Тогда совсем хреново.

Он увидел ее на поляне.

Странное место.

Ровный круг, будто вычерченный кем-то. И деревья не решаются пересечь его границу, разросшийся одичавший шиповник и тот держит ветви при себе. Трава в лунном свете кажется черной, и в ней белыми звездами сияют цветы лунного лютика.

Недаром его ведьминой травой величают.

Ведьма стоит в круге.

Волосы рассыпались по плечам. Белая рубашка разодрана и измазана. А девчонка, кажется, не в себе. Стоит. Покачивается. Словно музыку какую слушает. Вот подняла руку в небо, и широкий рукав соскользнул. Вторую.

Голову задрала.