Восток - Запад. Звезды политического сыска

Смирнов частенько приезжал в Киров к своему Михалычу. Это была его работа. Долгие велись разговоры про жизнь, про судьбу страны, про мировые угрозы и внутренние опасности. И однажды Смирнов предложил ему написать записку, где были бы все те мысли о глобальных вызовах Отечеству, что рождались в этих неспешных беседах.

Когда Михалыч изложил, из текста стало ясно — две главные напасти ожидают Советский Союз на рубеже веков: национализм и терроризм. Национализм может разломать державу, а терроризм добить ее. И систему мер против этих угроз Михалыч предлагал, мер государственных и общественных. Одним словом, предлагал стратегию против национализма, заглядывая в год 92-й из 82-го.

Сие сочинение Смирнов показал Бобкову. Тот распорядился:

 — Оформить соответствующим образом и пустить «по команде».

И вдруг на записке Михалыча — резолюция председателя КГБ В. Чебрикова: начальникам управлений комитета, начальникам областных управлений... ознакомиться, взять на вооружение, выработать систему мер...

Записку взяли в работу, аппарат КГБ ориентировался на выводы Михалыча.

А Бобков скажет Смирнову:

 — Пишите ходатайство в Верховный Совет о досрочном освобождении.

Пришла к Михалычу свобода, вернулся он в Москву, начал работать в институте переводчиком.

И вдруг новый скандал.

Все началось с того, что потянулся он к русофильским кругам. Те слоились вокруг обществ охраны памятников старины и культуры. Корифеями в тех кругах ходили поэты Сорокин, Куняев, публицисты Лобанов, Семанов, Проханов, кандидат наук, историк из МГИМО, скандалист Емельянов (его запомнили по известным в свое время строкам на майках: «Куришь, пьешь вино и пиво — ты пособник Тель-Авива»).

И однажды в Москве появилась самиздатовская листовка об Александре Николаевиче Яковлеве. Бывший посол СССР в Канаде, он уже был секретарем ЦК КПСС. Листовка развенчивала его статью об истории и литературе, написанную в 1972 году, и его русофобские, антироссийские, прозападные взгляды. Листовка яркая, сочная, язвительная. Она стала самиздатовским явлением, передавалась из рук в руки, опускалась в почтовые ящики.

Яковлев пребывал в возбуждении. На поиски автора были брошены внушительные силы: сличали шрифты, копии от ксероксов, ставились задачи агентам.

Смирнов тоже получил необходимые ориентировки и образец этого творения. И когда он его прочитал, первая мысль: «Это Михалыч! Его стиль!»

Поехал к нему:

 — Посмотри, кто бы это мог написать?

 — Да я и написал.

 — ?!

Ну, объяснились тогда, поговорили. Смирнов вернулся в Управление, доложил начальнику отдела.

 — Пиши записку.

Бобков наложил резолюцию. Дальше дело не тронулось. А спустя пять лет председатель КГБ Крючков докладывал Генеральному секретарю партии Горбачеву о Яковлеве: агент влияния, прозападный политик.

Сейчас Михалычу 60 с лишним. Он на пенсии. Кое-что пишет, консультирует политические партии, фонды, комитеты. В основном по геополитике. Смирнов с ним перезванивается, поздравляет с днем рождения, с праздниками.

КГБ и партия: конфликт людей и мировоззрений

Сегодня можно вполне определенно сказать, что КГБ видел процессы в стране лучше, чем партия. И благодаря агентурному аппарату, и вследствие близости к кричащим проблемам. Да, и отчасти из-за присутствия умных голов на социально опасных участках.

Мир стоял на пороге взлета информационных технологий, на которые элиты возлагали особые надежды в сфере влияния на людей. Пока Кремль спал, в стране возникло подпольное производство видеопродукции: энергичные «теневики» копировали и продавали зарубежные видеофильмы, видеоигры, видеопрограммы. Пятое управление неплохо представляло масштабы этого бизнеса, возможности его влияния. Здесь социологическая пропаганда в чистом виде, пропаганда образом жизни и технологиями была круто замешана на криминальной энергии. Мир уходил вперед, а власть жила прошлым.

И тогда Бобков ставит вопрос о создании отечественного производства видеомагнитофонов и видеозаписей. Со скрипом ЦК КПСС назначило комиссию, которую возглавил идеологический секретарь Михаил Зимянин. Известные люди, члены комиссии — министр связи, заместитель министра культуры, председатель Гостелерадио — все отвергли предложение КГБ: «Нам этого не надо. Пусть таможня и пограничники делают свое дело — изымают видеокассеты на границе». Через два года, когда председатель КГБ Андропов стал секретарем ЦК партии, эта комиссия собралась вновь и после дебатов передала вопрос о видеотехнике в Совет министров. Но и там его ждала нелегкая участь. В КГБ понимали: на информационном поле партия проигрывает борьбу за умы и настроения.