Вот это я влип

Мой инструктаж был краток - всех, кроме слуг, отправить к богам. Я исходил из того, что во время схватки все взятки гладки, а вот после того, как я захвачу резиденцию, придётся соблюдать установленные правила, а там канитель с судом, сбором доказательств и прочие бюрократические препоны, так что так просто со своими врагами и друзьями воеводы уже не расправиться, придётся соблюдать хотя бы видимость законности. К тому же, я действовал в своём праве.

Это была резня. Как потом я установил, мы вырезали практически всю родню воеводы и его ближайшее окружение. Единственная заминка возникла возле внутреннего караульного помещения, где находилось полтора десятка личной охраны воеводы. Они попытались оказать сопротивление и их пришлось расстрелять из арбалетов. Конечно, сыграли свою роль и внезапность нападения, и безалаберное несение службы стражей, и общее разгильдяйство привыкших к спокойной службе дружинников. Сам воевода даже не проснулся от шума, зато его жирное тело с обоих сторон грели две малолетки, от которых сильно несло какой-то гадостью. Скорее всего какая-нибудь разновидность местной наркоты, чтобы подавить волю и сделать беспомощными очередные жертвы.

Мутные поросячьи глазки уставились на меня, не сразу наведя фокус, - Кто посмел нам мешать и нарушил наш сон? Стража! Заберите его и всыпьте десять, нет двадцать горяченьких, чтобы другим было неповадно отвлекать нас от важных дел. Этих двух можете забрать себе, а меня не будить, пока сам не проснусь. Впрочем, эту оставьте, я ещё с ней поиграю, - при этом он бессовестно лапал и тискал толком не оформившуюся грудь девчонки лет тринадцати, которая никак на это не реагировала....

Наконец до этого толстопуза дошло, что никто не торопится выполнять его приказы и что в его спальне происходит что-то непонятное. А когда он увидел, что его окружают незнакомые вооружённые люди с весьма неприветливым выражением лиц, то испугался и взвизгнул фальцетом, - Кто вы и что вам надо?

- Я боярин Страх из красной десятки. По твоему приказу твои люди пытались разграбить моё поместье и присвоить моё имущество. После этого ты отправил своё войско, чтобы покарать непослушного боярина и закончить грабёж, так что я в своём праве совершить над тобой и твоими подельниками справедливый суд. Такое право мне дано богами. - Словно в подтверждение моих слов фамильный перстень полыхнул багровым светом, и я заметил, как на противоположенной стене появился и быстро исчез контур двери. - Я приговариваю тебя к смертной казни через повешение, - не удержался и добавил, - приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

Притихшего воеводу под белые ручки потащили на выход и на ближайшем подходящем дереве у главного входа быстро повесили. Было странным, что он не сопротивлялся и не кричал. Затем началась зачистка его приспешников, благо нашлось много желающих помочь нам и указать их дома и подворья. К обеду было всё закончено, а сам город в тревоге застыл, не зная, что ждать от захватчиков, что так безжалостно расправились со знатью воеводства. В каждом зачищенном доме я оставлял пяток дружинников для охраны слуг и имущества, предполагая, что наверняка найдутся желающие под шумок поживиться за чужой счёт, а может быть и отомстить ненавистным вельможам.

Городок хоть и небольшой, однако пришлось назначить конные патрули для предотвращения беспорядков, которые могли возникнуть при смене власти. В это время из резиденции обслуга выносила и вывозила тела погибших, а также привели ко мне двух избитых и связанных старших слуг воеводы. Один из них обеспечивал воеводу девочками из города и близлежащих деревень, а другой был при нём палачом и служил для разного рода наказаний и пыток провинившихся и неугодных. Их повесили рядом с воеводой.

Сиг доложил, что всего зачищено шесть домов, где проживали наиболее близкие к воеводе мелкопоместные бояре. Оказывается, от всех, кто мог угрожать его власти, он предусмотрительно избавился с помощью различных средств: кого отравили, кого в открытую убили, а кого разорили и продали в рабство - в общем, весёлая жизнь здесь была. А самое интересное было в том, что бояре не возмущались, простой люд не роптал и дело здесь было совсем не в дружине воеводы, а в рабской покорности населения.

На следующий день ближе к вечеру прибыл наш обоз и копейщики. К этому времени казармы дружинников очистили и привели в более или менее приемлемый вид, так что людей было где разместить. Конюшен и обслуживающего персонала тоже хватало, так что особых проблем не возникло.

Утром я занялся хозяйственными делами: резиденцию оставил для себя и Михи, так как воеводство не собирался никому отдавать; один из зачищенных и бесхозных домов отдал Устину, второй Сигу, третий Жаку, четвёртый Жану, пятый лекарю для устройства лечебного заведения для всех жителей, а шестой оставил в резерве качестве гостевого дома. Все эти дома находились в непосредственной близости от теперь уже моей резиденции и, как мне представляется, неоднократно меняли своих хозяев.