Вот это поцелуй!

В тот вечер я столкнулась в магазине с Розой Деларю. Этой даме давно перевалило за пятьдесят, нервы у нее были ни к черту, она сделала три подтяжки, все свободное время проводила в фитнес-центрах и без устали обшаривала полки диетических магазинов в поисках новинок. Я бегала от нее, как от чумы. Ее муж возглавлял кафедру семиотики в университете. Мы с Фрэнком частенько бывали у них дома, но в конце концов я сломалась из-за Розы, дамочки совершенно чокнутой. Я не хотела их больше видеть, этих старых придурков. С их вечеринок я уходила совершенно измочаленная, ошалелая, почти больная. Их разговоры – какая же это была скука! Оказывается, они никогда не слыхивали про «Секс в большом городе», никогда не слушали рэп, одевались как лохи. Ну, если только Роза не напяливала на себя легкие платья из сверкающей, светящейся ткани, разноцветные туфли от Бреннена с блестящими подошвами и браслеты из губки, которые она иногда водружала и на голову. Они никогда не читали романов, не смотрели телевизор (а когда Всемирный торговый центр был стерт с лица земли, они лишь три дня спустя позвонили нам и спросили, что произошло), их не интересовало ничто из того, что интересовало меня, ничто – по крайней мере, я так думала вплоть до того дня, когда господин профессор принялся лапать меня за задницу, приговаривая, что я свожу его с ума, что его сводят с ума мои груди и ляжки; тогда я нажаловалась Фрэнку и сказала ему: «Фрэнк, у тебя – свои друзья, а у меня – свои». В то время я гораздо чаще бывала у Дерека, чем теперь, я была столпом его парикмахерского салона, я приходила просто поболтать, затем мы шли куда-нибудь перекусить и развлечься, и я пыталась забыть о том, что мой муж трахается с мужчинами, хотя я это переносила, признаюсь, с большим трудом. «У тебя – свои приятели, Фрэнк, а у меня – свои», – а ведь я тогда от переживаний заболела (я к этому, может быть, еще вернусь), и без Дерека, без того облегчения, что мне приносило его общество, не знаю, что бы со мной было. «Все, Фрэнк, с этой минуты, Фрэнк, я не желаю больше ничего слышать об этой парочке. Я и так достаточно долго терпела…»

Так вот, Роза заблокировала мою тележку своей. Я едва не выхватила пушку и не всадила в нее пулю, но вокруг были люди, а легавые, конечно же, всегда во всем виноваты. Она бросилась мне на шею, потом оглядела меня с ног до головы и спросила, не располнела ли я. Представляете себе, эта дура, которой по ее просьбе пересаживали кожу с задницы на морду, эта кретинка, глотавшая гормоны горстями!

– Я-то не располнела, моя дорогая Роза, а вот ты что-то бледновата. Или я ошибаюсь?

– Ах, и не говори! У меня воспаление мочевыводящих путей. Подхватила инфекцию.

– Да что ты!

Она была убеждена, что подхватила эту заразу то ли в общественном туалете, то ли в фитнес-центре на тренажере, хотя там обязательно надо было подкладывать чистое полотенце. Роза вовсе не имела ничего против представителей других рас, но отмечала, что правила гигиены одинаковы для всех, однако больше не соблюдаются.

Я слушала ее вполуха, одновременно рассматривая особый лак для укрепления ногтей на основе сока листьев китайского чая дочу и корейской моркови. Ну и балаболка эта Роза! Под вечер, когда стресс немного отпускал и единственное, чего хотелось, – оказаться дома, пройти босиком по ковру, налить себе рюмочку, рухнуть в кресло и посмотреть по ящику ситком, чтобы покой вместе с мягким полумраком окутал твою душу, – в такой момент встретить Розу было все равно что получить тяжелой дубинкой по кумполу.

Моя тележка наполнялась, а ее оставалась пустой. А вот они с мужем купили полноприводник, чтобы выезжать на уик-энд за город. А она поменяла занавески. Они с мужем вог уже три недели принимают ДГЭА, [11]они установили новую сигнализацию, на сей раз они проголосуют, пожалуй, за правых, ей сделали маммографию, от разговоров обо всяких преступлениях ее по ночам мучают кошмары, они жертвуют деньги на постройку школы в Тибете, на одной из вечеринок они встретили Мика Джаггера, она уверена, что пища, богатая клетчаткой, вызывает понос, они благодарят Господа Бога за то, что у них нет детей, потому что будущее представляется им чем-то жутким, она больше не потребляет молочные продукты.

А потом вдруг посреди этого бреда она спросила меня, завершил ли Фрэнк свое небольшое расследование. Я взглянула на нее с удивлением:

– Расследование чего?

– Ну, ты же знаешь! Насчет этой девицы…

Вот теперь она меня заинтересовала. Так, походя, я узнала приятную новость, что Фрэнк больше рассказывает другим, чем мне. Очень радостно узнавать такое.

– Ты имеешь в виду Дженнифер Бреннен?

– А ты не в курсе?

– Ну еще бы! Он вбил себе в голову, что должен изучить мое ремесло. Ну, ты понимаешь. Такая у него новая блажь! Конечно же я в курсе…

Я повела ее в кафетерий пропустить по рюмочке. На город спускались вечерние сумерки. Над стоянкой тянулись узкие, длинные, красноватые перьевые облака, в полумраке подмигивали огни автозаправки, там суетились женщины, склонявшиеся над багажниками своих авто или над детскими колясками.