Вот и свела нас судьба (детство в серых тонах)… (СИ)

И деревня Берёзовая горка с нашими бывшими крепостными крестьянами тоже была небольшой. В деревне насчитывалось лишь десяток дворов и восемь десятков душ крестьян обоего пола. Им отец при освобождении оставил столько же земель, как у нас, но с меньшим количеством леса. Вот лугов, хоть немного и болотистых, у них было больше. Хотя, тут вся местность такая. Хороших пашен у всех помещиков и крестьян мало. Правда, у наших бывших земель были побольше, чем у других! Пусть они теперь нам уже как бы и не принадлежали, но всё равно продолжали работать почти как ранее. И оброк платили, хоть и небольшой. Больше своей работой и, ага, продуктами питания. Которые потом управляющим продавались торговцам. Вот у нас и получался небольшой доход. Что ни говори, мы с тётей, точнее, я, как владелец имения, и она, как моя опекунша, если так уж непредвзято подумать, тоже настоящие эксплутаторы трудового народа. Хорошо, что теперь крепостных не было.

Вообще, рядом с нами особо богатых и роскошных имений не имелось. Что делать, полная глушь, особенно зимой. Хороших дорог ведь не было. Только Волхов и выручал. Всё-таки и пароходы по реке ходили, и баржи разные. И торговля кое-какая шла. Пусть и не так, как ранее. Теперь люди больше тяготели к железным дорогам. А лесов и поближе к ней, и лучше, было полно. И рыбы больше можно было наловить в Ладожском озере. Не говоря уже о Балтийском море. У нас тут просто негде развернуться.

Ранее, до освобождения крестьян, земли вокруг Киреша, кроме нашего имения, принадлежало помещикам Хвостовым. Нет, и сейчас тоже, но лишь небольшая часть. Одно большое имение теперь, вроде, принадлежало какому-то молодому помещику Дзичканецу, правда, выкупленному совсем недавно. Другим именем владел уже торговец зерном Сергеев, но тоже и десяти лет не прошло. Часть земель принадлежала каким-то господам Чеглокову и Рогинскому, но, говорили, что они собирались их продать. Да, вроде, их имения уже и были перезаложены несколько раз. И я по малолетству со всеми этими господами не был знаком. Так как всё последнее время мы больше проживали в Петербурге, то и тётя Арина ни с кем не общалась. Хотя, нас и здесь никто в гости не приглашал. Раз мы по сравнению с ними являлись почти нищими, а я ещё и был мал, то они с нами и не знались. Но нас это не так уж волновало. Да и другие помещики в своих имениях бывали только наездами. Даже летом.

А вот в имении, точнее, господском доме, нас встретили очень радостно. Скромный такой двухэтажный дом: низ каменный, а верх деревянный, но из дуба. Правда, хоть крыша и крыта черепицей, но прохудившейся. До этого на ремонт у нас просто денег не было. Потому что выкупные деньги за разданные крестьянам земли отец успел исстратить почти сразу же, конечно, больше на покрытие прежних долгов. И прилегающая к дому территория была немного запущена, но всё равно осталась симпатичной. Да, особого богатства не наблюдалось. В Петербурге в таком доме могли жить только не особо богатые дворяне и прочие торговые лица. И надзирал за ним наш давний управляющий Михаил Петрович Игнатьев, солидный бородатый мужчина лет под сорок. Уже лет как десять. Правда, и его немалая семья жила здесь же. Фактически наш дом являлся родным и для его четверых детей. Ведь все они родились здесь. Нас дружно встретили ещё вполне цветущая Агафья Николаевна, лишь чуть моложе мужа, сыновья Родион и Пётр семи и пяти лет да самая старшая из детей Светлана. Ей, и вполне симпатичной девочке, было уже десять лет. И, конечно, она была одета довольно скромно. С нарядами княжны Татьяны точно не сравнить. А самая младшая двухгодовалая Ксения крепко держалась за мать и смотрела на нас просто с любопытством. Дети управляющего, да и старшие тоже, сразу же почувствовав немалые изменения в нас, застеснялись. Видно было, что на этот раз мы уже были одеты намного лучше, чем в прежние годы. Даже Федот и Марья. И вещей привезли больше.