Вот и свела нас судьба (хотят ли русские войны)… (СИ)

И нам с Александрой было жаль тётю Арину. Не просто быть женой офицера, завтра отправляющегося на войну. Иван Фёдорович чётко дал понять, что какое-то назначение уже получил. Мы все знали, что тётя в положении. Раз сроки маленькие, то это на ней самой и в её делах пока не отражалось, но беречься требовалось. Потому я уже не лез к ней своими делами, старался вести себя тихо и по-прежнему больше времени проводил дома. И нам с сестрой было чем заниматься. Александра выполняла заказы по охотничьей форме и ещё пробовала сшить офицерские и солдатские френчи, хотя, уже новую русскую военную форму. Я всё-таки решился и как бы между делом подготовил по несколько альбомов и тетрадей с рисунками и описаниями ещё одного вида военной одежды. Один список только что отдал тёте Арине и Ивану Фёдоровичу, а другой, на всякий случай, спрятал в библиотеке гимназии. Да, мои родные опять удивились, но и обрадовались. Нам будет чем заниматься, и надолго. А потом и новые идеи добавятся.

Конечно, эти френчи или кители — и офицерские, и солдатские, именно сейчас в российской армии вряд ли кто внедрит, но нам привилегии получить требуется. Дело ведь долгое. Лишь бы разные недоброжелатели не мешали и, ага, палки в колёса не вставляли! И подготовиться надо. Вот сошьём разные размеры, а ещё и составим нужные бумаги, то и подадим прошения на привилегии. И, конечно, опять придётся этим заниматься тёте Арине. Ничего, она справится. Теперь у неё на это и собственная группа поверенных во главе с Лукианом Осиповичем имеется. Зато и она, и Александра внесут очередной вклад в укрепление, ага, обороноспособности нашей любимой матушки России!

Глава 27

* * *

Глава 27.

Можно и пыль в глаза пустить?

Оказывается, нежданности порой случаются. На удивление, в начале следующей недели ко мне в гимназию явился сам господин Скальковский, как его там, Константин Апполонович. Даже как корреспондент «Петербургской газеты». Понятно, что не от себя. Он, оказывается, был намерен уладить все прежние разногласия со мной. И, конечно, читателей газеты как бы сильно интересовало само юное русское дарование и его творчество.

Ладно, раз так, то мне обострять конфликт смысла не имеется. Да и не было его. Хоть этот важный мужчина сильно за тридцать, как мне память выдала, не такой уж образец добропорядочности, но кого этим в России удивишь! Вся знать такая! Да, гуляка, взяточник, но, вроде, и своими трудами на благо Родины отметился?

Хоть нам компанию составил сам инспектор Пустонский и наш учитель музыки, но беседа у нас протекла в весьма дружественной атмосфере. Я даже постарался изобразить небольшое смущение от столь пристального внимания важных особ. Конечно, рассыпался в благодарностях своим близким и прочим лицам, потом поделился своими замыслами на будущее, больше всего насчёт музыки. Вот об изобретательстве и денежных делах постарался умолчать, ибо, как там, ага, коммерческая тайна. Хотя, прежде всего, творчество!

А, так, насчёт балетов у меня больше замыслов не имелось. Правда, чтобы заинтересовать и больше отвлечь собеседников от лишнего, рассказал о как бы страстном желании написать оперетту с названием «Весёлая вдова». Конечно, вспомнил о комедии француза, ага, Анри Мельяка «Атташе посольства», написанном уже дюжину лет назад, легшем в основу оперетты и сообщил, что уже сочинил вальс, названный мной «Розовым вальсом». Кстати, красивый вальс. Нет, я сам заниматься этой опереттой не собирался. Отдам Модесту Петровичу и либретто, и некоторые мелодии. Ему нужнее. Он сейчас открылён после успеха «Щелкунчика». А то после великой оперы «Борис Годунов» не хотят принять его другие работы, оттого и работа над «Хованщиной» застопорилась. В верхах у нас одни немцы, в музыке и балете засилье иностранцев, аристократы и слышать не хотят о сиволапых русских, оттого замечательные мызыкальные произведения на «русскую» тему с трудом пробиваются наверх. А тут вполне лёгкая и беззаботная иностранщина, и без всякой политики, и успех может быть на мировом уровне. Мой старший товарищ без слов могучий композитор, и он точно справится. Придёт время, и другие работы завершит и добьётся ещё большего успеха. Чтобы ещё больше ублажить гостя и учителей, и так как мы расположились в классе пения, то я сыграл на фортепиано вполне прелестную композицию «L'Аmour», а потом и спел под гитару «Позови меня тихо по имени». Сильно тронул всех присутствующих, так как инспектор пригласил и некоторых учителей и несколько десятков учеников. Правда, пары композиций уже хватило.

Нежданный гость, как я знал, вполне важный государственный чиновник и даже писатель, хотя, пока не такой уж знаменитый, отнёсся ко мне благожелательно. Как ни крути, я уже не прежний безвестный юнец. Мало что аристократ, так и в средствах теперь не обделён, а ещё и обрёл известность, которая останется надолго.