Вот и всё

Врач уже нацепил мне на голову обруч и проделывал завершающие манипуляции с моей правой лодыжкой, как мне вдруг стало очень страшно. Я как будто только сейчас осознал, что это всё вовсе не сон. Это всё наяву и уже совсем скоро меня не станет. В связи с чем биение моего сердца значительно участилось. А еще я начал чаще вдыхать спертый воздух, хотя где-то в глубине души и осознавал, что перед смертью не надышишься, однако я ничего не мог с этим поделать.

А врач тем временем уже закончил все приготовления и уже собирался покинуть комнату, за пределами которой находился рубильник, как он внезапно обернулся и без какой-либо иронии в голосе сухо проронил: "увидимся". Затем он вышел из комнаты и тихонько прикрыл за собой дверь.

"Вот и всё", – опять промелькнуло у меня в голове, а уже спустя мгновение мое тело прошили миллионы иголок.

Эпилог.

Человек в грязном белом халате сидел за столом и под неровное мерцание керосиновой лампы писал на не менее грязном листке бумаги письмо своей мертвой жене и двум дочкам. Зачем он его писал, он и сам не знал, хотя и понимал, что ни одно письмо не может быть доставлено и не только потому, что все возможные адресаты уже мертвы, но и потому, что доставлять письма попросту некому. Даже если там внизу кто-то еще и остался, то ему, умирающему долгой и мучительной смертью, сейчас точно нет никакого дела до доставки какой то там корреспонденции.

Дописав письмо, врач вытащил из кармана халата пакетик с порошком, который он сохранил для себя и, растворив его в стакане с остатками воды, залпом его осушил. Затем он прилег на кровать и скрестив руки на груди, начал медленно закрывать глаза…