Вот идeт мессия!..

– Кстати, о – сошли с ума, – мягко вставил Доктор. – Старого ученого можно было бы приобрести вместе с его ридикюлем. Он был бы у нас первым почетным обитателем клиники – дома для престарелых, который мы бы выстроили для себя.

– Что за бред! – воскликнула писательница N. – Кому он нужен, этот дом престарелых!

– Тебе, дорогая, – приветливо проговорил Доктор, – извини. Тебе в первую очередь, так как усиленная умственная деятельность (верь мне, я доктор) чаще всего – уж прости меня, моя радость, – доводит человека до младенческих слюней. И вот тогда, когда собственные дети давно забудут о том, что эта сопливая старушенция и есть их мама, в прошлом – известная писательница N., тебе очень понадобится наша сиделочка. И всем нам понадобится. Друзья мои! – Доктор поднялся и пружинистой походкой, как по авансцениуму, прошелся вдоль бортика террасы. Обращался он при этом в сторону Иерусалима, откуда плыли гулкие удары колокола с колокольни госпиталя Августы-Виктории. – Друзья и соратники! Я призываю вас все наши силы устремить на обеспечение собственной счастливой старости. Каждому – по комнате в доме-клинике для слабоумных престарелых. Я согласен: пусть в холле нашего общего дома под стеклянным колпаком хранится гениальный мозг вождя мирового пролетариата.

Писательница N. встала, собираясь покинуть террасу.

– На вас тошно смотреть, – сказала она, – вы – монстры.

– А ты?! – вскинулся Рабинович.

– Посмотрите-ка на нее. Зиц-председатель земного шара в изгнании! Королева-мать отвечает на вопросы читателей: почем вы платите ипотечную ссуду.

– Заткнись, – посоветовала ему его тихая и язвительная жена Роксана. Она способна была просидеть весь вечер молча, в стороне, заучивая три десятка ивритских слов (она постоянно занималась на каких-то курсах). Но иногда она поднимала голову от тетрадки и негромко произносила несколько слов, как правило – необходимых в этот момент.

– Ну, отчего же… – вежливо возразила ей писательница N. – Пусть поупражняется.

– Ребятки, ребятки!.. – всполошилась Ангел-Рая. – Еще чего не хватало – ссориться!

– Да я дело говорю! – взвился Сашка. – Если б она не тряслась так над своим крахмальным именем, мы могли бы извлечь из него немалую пользу.

– Какую же, к примеру? – желчно поинтересовалась писательница N.

– Да россыпи, россыпи идей! Ну вот тебе, недалеко ходить, вприкидку: здесь собрались огромные стада ветеранов, могучее племя вымирающих динозавров спустилось на водопой. У каждого амбиции, каждый пятый брал Берлин, каждый пятидесятый – кавалер всех орденов, каждый трехсотый – Герой Советского Союза.

– Ну и что?

– А то, что все они евреи, каждый – пуп земли, у каждого внуки и правнуки. Короче: все они пишут воспоминания.

– Ну уж и все… – усомнилась писательница N. И тут на нее набросились дружно Доктор, Ангел-Рая, сам Рабинович. Получалось, что в соплеменниках писательница N. не разбирается ни черта. Получалось, что воспоминания действительно пишут все пожилые евреи, а иначе – откуда бы взялся ТАНАХ?

– Но при чем тут я? – уже не так уверенно поинтересовалась писательница N.

– Очень просто… – тихо, презрительно проговорил Рабинович. – Дается объявление во все газеты:

«Наговариваете на пленку – получаете готовую книгу. Недорого, качественно. Лучший подарок вашим внукам и правнукам».

– «Известная писательница N. дополнит ваши воспоминания своими», – подхватил Доктор. – И фирма гребет чудовищные гонорары…

– Фирму регистрируем в статусе амуты, – подсказала Ангел-Рая, – под эгидой Русской Библиотеки. Кстати, это можно развернуть в международный проект: старые евреи расселены сегодня по всему миру.

– И все дадут, – подхватил Рабинович. – «Наружный» не откажет, мы вдове-то первую книгу и сварганим. А пидорасы точно дадут – уж им-то есть что вспомнить. Драть с пидорасов втридорога!

– И Папа Римский захочет влезть, – сказала писательница N. насмешливо. – Скупердяй этот…

– Смейся, смейся… – проговорил Рабинович, наливая себе в стакан вино из бутылки. – Все равно надо думать, и серьезно думать – как из тебя извлечь пользу. Рая, ангел мой! Давай сделаем ее главным редактором газеты? Будет свой человек. Печать – мощное оружие пролетариата. А? Правда: вот тебе и рупор, вещай что хошь. Например, сколачивай Русскую партию.

– У нас есть «Регион»… – задумчиво проговорила Ангел-Рая.

– Извини – «Регион» принадлежит израильскому концерну. Ребята Молтобойцева, конечно, не из пугливых, и все-таки это не свое. Давай перекупим какую-нибудь газетку. Вот, «Новости страны», например. Там уже тридцать лет главный редактор – старый маразматик Штыкерголд, партийный человек. Старость надо уважать, старичок заслужил отдых. Скупаем газету. Отправляем его на пенсию.

– Вот балаболка! – усмехнулась писательница N.

– Хорошо, ты не хочешь быть главным. Это ответственность, это хлопоты. Отлично: бери литературное приложение. Рая, сколько мы ей можем положить помесячно – тысячи три, три с половиной?

– Постой, ты говоришь о «Полдне»? – спросила писательница N. – Но его очень прилично делают. Вполне культурная газета.