Вот мы и встретились

Скребя ладонью щетину на подбородке, он выскользнул из постели в футболке и трусах. Затем подхватил с пола синие, в целом чистые тренировочные брюки. Аккуратно удерживая равновесие, Уилл скользнул ногами в треники, а затем пробежал обеими ладонями по взъерошенным ото сна волосам. Добравшись до ванной, он плеснул себе на лицо немного воды, чтобы окончательно проснуться и попытаться сфокусировать глаза на ответном взгляде из зеркала.

— Ты и впрямь хочешь это проделать? — спросил Уилл у своего отражения. Впрочем, он прекрасно знал ответ — как знал и то, что по большей части просто втирает людям очки. Да и самому себе тоже. Чистая правда заключалась в том, что Уиллу очень хотелось пойти на встречу выпускников. Он просто не был уверен, чего ему там следует ожидать.

Тут в животе у Уилла зарокотало, и он было задумался о завтраке. Сперва ему, однако, следовало проделать кое-что еще. Стараясь как можно меньше прикасаться к холодному деревянному полу, Уилл на цыпочках пробрался через всю гостиную. Впрочем, линолеум на кухне оказался еще холоднее. Архаичный радиатор вовсю шипел и щелкал в другом конце помещения, однако идущее от него тепло никогда толком не обогревало пол. Эта старая, викторианских времен квартира располагалась в Сомервиле, совсем рядом с Дэвис-сквер, и всего лишь в одной остановке подземки от контор «Трибы».

Впрочем сегодня Уилл на работу не собирался. Если он вообще намеревался воплотить задуманное в жизнь, это следовало сделать по всем правилам, посвятить этот день размышлениям и воспоминаниям, которые вообще-то довольно редко его затягивали.

Сунув руку в буфет, Уилл достал оттуда немного апельсинового сока «Гроувстенд» — того, что с добавочной мякотью. Затем взял телефонную трубку и позвонил в «Трибу», набрав главный номер отдела новостей. На том конце трубку взяла Рут Каплан, которая умудрялась совмещать должность секретарши с половиной ставки выпускающего редактора газеты.

— «Бостон Трибьюн» слушает.

— Доброе утро, Рут, это Уилл.

— А, привет, — обрадованно отозвалась Рут. Они несколько раз ходили на свидания, дважды переспали друг с другом, и оба знали, что дальше этого дело не зайдет. — Я заметила, что ты сегодня не пришел. Ты на задании?

— Не-а, — радостно ответил Уилл. — Вообще-то я звоню сказать, что я заболел.

— Голос у тебя что-то не очень больной, — задумчиво произнесла Рут.

— Да, но на самом деле я очень заболел. Просто ужасно. Если кто-нибудь спросит, скажи, что я отправляю по электронной почте законченные наброски двух статей, над которыми я работал для Теда и Лары. Короче говоря, заканчиваю недоделанную работу.

Последовала пауза, пока Рут все это обмозговывала. Когда она снова заговорила, в голосе ее послышались веселые нотки.

— Как скажешь, Уилл, Давай выздоравливай.

— Непременно.

Они тепло попрощались, и Уилл повесил трубку. Он ополовинил стакан апельсинового сока, после чего оставил его на столешнице, направляясь через всю квартиру ко второй ванной комнате, которую он использовал как домашний кабинет. После того как Уилл глубоко вздохнул, его переполнило чувство мирного удовлетворения. Был ли он расстроен тем, что Лара Заэнски получила то повышение, на которое он рассчитывал? Черт возьми, еще как! Но собирался ли он позволить этому расстройству встать у него на пути? Нет, никоим образом.

С другой стороны, Тед Грин, скорее всего, дал бы ему отгул, если бы Уилл вчера его об этом попросил и объяснил, зачем он ему нужен. Однако Уилл не собирался оставлять решение этого вопроса за Тедом. Вообще-то Тед Грин очень даже ему нравился. И тем не менее прямо сейчас Уилл от всей души желал главреду отправиться к черту на куличики.

Тут Уилл усмехнулся. «Похоже, этот уикенд нужен тебе куда больше, чем могло показаться», — подумал он.

Удобно устроившись в черном кожаном кресле, которое он чуть ли не задаром отхватил в «Стейплсе», Уилл включил компьютер и подключился к Интернету. Еще одна куча обычного мусора. Уилл ответил на несколько личных сообщений, но, когда папка для входящих оказалась пуста, он на несколько секунд воззрился на монитор своего компьютера, словно бы ожидая чего-то еще. Точно так же он всегда перепроверял содержимое почтового ящика. И опять-таки точно так же Юкон Корнелиус в телесериале «Рудольф, красноносый северный олень» облизывал краешек своего пестика для колки льда и говорил: «Не-е, ничо».

Но никаких других сообщений там не было.

Его друг Дэнни Пламер еще в средней школе всерьез увлекался музыкой семидесятых, и несчетные вечера Уилл оказывался пойманном в ловушку на пассажирском сиденье машины отца Дэнни, пока Дэнни вел ее, вовсю наслаждаясь «Ленерд Скинерд» и «Иглз». Строчка из песни Боба Сигера прямо сейчас не выходила у Уилла из головы. И, хотя он прекрасно помнил, как сидит в джетте с опущенными стеклами, с ревом несущейся по Трассе-495, и слушает, как эта самая песня вовсю качается из динамиков, Уилл, хоть убей, не мог припомнить мелодии для этих слов.

Слова, однако, он помнил прекрасно. «Повидай старых друзей, — пел тогда Сигер. — Для души полезно».