Вот оно, счастье

– “Что за Подарок, что за Утеха это электричество”, – читал он вслух мертвым голосом, не ведая, до чего чтили в Фахе театр. А еще, если хозяин дома в принципе соглашался на проводку, когда протянут, Спеху необходимо было получить автограф на подписном листе. В первом обходе он применил старейшую тактику, озвучивая имена уже подписавших соседей, но затем осознал, что недооценил этот подход – как раз по этой причине некоторые подписывать отказывались. Во втором обходе Спех прибегнул к другой древнейшей тактике. Привел с собой Отца Коффи. Молодой курат был поборником современности. (Отец Том – нет, то ли потому, что более не верил в способность мира улучшаться, то ли потому, что знал: счета за электричество не оставят никаких денег на церковные нужды.) Отец Коффи был энергичен и пылок. Глаза у него сияли. Щеки сливово горели. Распаленный рвением, он говорил быстрее, чем собирался, и, как сам обнаружил, применял стратегию Гэльской атлетической ассоциации[30], коя ради футбола и хёрлинга поставила Вторую заповедь с ног на голову, подпитывая лютое межприходское противостояние – вплоть до ненависти к соседнему приходу. Отец Коффи свел это воедино с освобождением из плена египетского, путая библейское прочтение комментарием, что если все в Фахе не запишутся, то Комиссия по электроснабжению[31] обойдет деревню стороной и подключит к сети приход Булы[32]. Фаха останется во тьме гнусной и позорной, тогда как буляки окажутся озарены, сказал он, подобно серафимам.

На большинство эти доводы подействовали. По правде сказать, священнику не было нужды говорить вообще. Хватило б и его присутствия.

Явив глубокое понимание национального характера, Комиссия по электроснабжению измыслила решающий штрих. По особому распоряжению и милостью Его Сиятельства Архиепископа каждый дом, принявший электричество, получит бесплатно лампаду Святое Сердце. Маленькая красная лампочка с подсвеченным распятием устанавливается у потолка и показывает любому гостю, что в этом доме Господь всегда присутствует. (Чуть погодя святоша-торговец по имени Финн Клеркин шел по пятам у электриков и продавал заключенный в рамочку оттиск изображения Иисуса с оголенным красным сердцем. Оттиск был хитом продаж. Со временем стало и не найти дома, в каком не водилось этого изображения. Его ставили позади лампы, и даже в тех домах, где из страха перед счетом за электричество свет не включали, Господь оставался в красном сиянье.)

Как уже говорил, я целиком и полностью осознаю, что имею дело с древностями. Когда родился в одном веке, а разгуливаешь уже в другом, возникает в ногах некоторая шаткость. Пусть всем нам повезет прожить достаточно долго, чтобы времена наши сделались легендой.

Вслед за сбором подписей Спех исчез, и ничего не произошло. Некоторые уверенно считали, что вся эта затея – чистая выдумка или же что неумелый почерк, каким оставляли люди свои подписи, не подтвердил подлинность их личностей. В последующие три года сказанья об электричестве доходили до церковных ворот. Так, в Национальных чемпионатах по цельнозерновому хлебопечению, происходивших в Траморе, где намерение электрического спонсора состояло в том, чтобы раз и навсегда исчерпать спор о лучшем методе хлебопечения – с девизом “Электрическая печь против каменной”, – налетел ветер и вывернул заднюю часть шатра к морю. Не желая сдаваться природе, члены жюри скандировали: “Печем дальше! Печем дальше!” Но электричество закоротило от дождя, электропекари простаивали без дела, а миссис Фиделма Хили за свою выпечку в каменной печи увезла приз в Корк. Против факта не попрешь.

В этих историях будущее современности было неоднозначным, а люди утешались своей замшелостью. Ничего не происходило и продолжало не происходить. И тут однажды в воскресенье Отец Коффи с амвона взбаламутил паству в ее латинянской грезе, объявив собрание в зале с целью избрать Сельскую электрификационную комиссию Фахи.

– Умозрительное да станет действительным, – произнес он, а через мгновение, осознав, что посыл его прихожанам не по уму, добавил: – Грядет электричество.