Вот жизнь моя. Фейсбучный роман

И всё бы хорошо, но я от природы законопослушен, поэтому в первый же день, как и было велено, отправился куда-то на другой конец первой линии на инструктаж. Курортный чекист – в шортах, в рубахе, расстегнутой до пупа, – посмотрел на меня с некоторым даже изумлением. «Вы, – говорит, – главное на пароме в Стамбул за дубленками не плавайте, а так что же – солнышку радуйтесь». Мы и радовались, но ближе уже к отъезду обнаружилась проблема с бонами – их в обмен на рубли, но почему-то не местными левами, выдали столько, что не потратишь. «А вы их на доллары – и в здешнюю валютку», – советуют более предприимчивые мончегорцы. На доллары?! Как? Где? Да тут же, в пункте проката пляжных велосипедов.

Так что уже через несколько минут я мял в руках запретные бумажки с ликами американских президентов, а еще через час, никем не арестованный, вывалился из валютки с красочными пакетами: джинсы там итальянские, сарафанчик жене, обновки для дочери. «Вот теперь бы и в Стамбул», – думаю, разохотившись, но все же пугливо. Сходил даже узнать расписание паромов, удостоверился, что ближайший уйдет уже после нашего отлета в Москву, – и разочаровался немного, и от сердца отлегло. Не все же, с другой стороны, советские законы нарушать сразу…

* * *

В марте 1987 года нескольким молодым писателям, моим ровесникам или чуть старше, которых называли тогда «сорокалетними», предложили поехать в Париж. В поездку отчасти туристическую, поскольку какие-то деньги, в сумме, впрочем, не очень запоминающейся, с нас все-таки взяли, а отчасти официальную, так как предстояли дискуссии с писателями уже французскими – по линии общества «СССР – Франция».

Ввиду, вероятно, этой официальности традиционных собеседований в райкомовской выездной комиссии уже не было. Но инструктаж-то никто не отменял! И когда собрались, помню, в Доме дружбы на Калининском, то выяснилось, что в составе нашей группы едет еще и Сережа Бобков[286], поэт-авангардист и сын первого заместителя председателя КГБ Филиппа Денисовича Бобкова[287]. Ну, это бы еще ладно. Хуже, что в руководители нам определен Феликс Чуев[288], автор бессмертного акростиха, где первые буквы каждой строки складывались в бессмертный же мем «Сталин в сердце».

Мы переглянулись. И переглянулись снова, когда было сказано, что с нами поедет еще и Владимир Иванович[289]. Какой такой Владимир Иванович? Невзрачный человек в ординарном сером костюме, сидевший как-то между столом, за которым инструкторы, и нами, привстал и поклонился. «Вы – писатель?» – нагловато спросил кто-то из зала. «Считайте меня лучше журналистом», – был ответ.

И вот мы летим. И вот мы уже прилетели. «Настоящая» заграница у каждого из «сорокалетних» была первой, так что запомнилось все – и движущиеся ленты в аэропорту Шарля де Голля, и крохотный номер (опять на двоих!) в крохотной же гостиничке рядом с площадью Республики. Приняли наскоро душ и – мы ведь не спать в Париж прилетели! – тут же, не сговариваясь, спустились, хотя дело шло уже к ночи, в отельный вестибюль. Там, подле стойки портье, сидел уже Владимир Иванович и читал газету. «Что ж, дело молодое», – сказал он нам с понимающей улыбкой.

А мы ватагой вышли на Большие бульвары и уже через полчаса – минут через сорок очутились… Да, вы не ошиблись, очутились мы именно в порнокинотеатре.

Об этом говорить как-то не принято, но, я думаю, едва не каждый из советских, впервые попав в «настоящую» заграницу, проходил испытание секс-шопом и либо пип-шоу, либо порнокинотеатром. А как иначе, если у нас, в СССР, за просмотр, допустим, «Последнего танго в Париже» по домашнему видюшнику даже тогда сажали, когда на Авторханова никто уже внимания не обращал, и я, помнится, написал в одной из более поздних «перестроечных» статей, что «Плейбой» у нас в свободной продаже появится позже максимовского «Континента» (как оно, кстати сказать, и вышло).

И еще помню, как тогда же, то есть двумя годами после нашей парижской поездки, прочел в журнале «Молодая гвардия» очерк Василия Ивановича Белова, которого до сердечной боли возмутило представление в вологодском Доме железнодорожников, более бесстыдное, по его словам, чем то, что показывают на пляс Пигаль, где ему, Василию Ивановичу, тоже случилось побывать.

Ах же, думал я, помнится, что же вас-то, автора романа «Все впереди», понесло не в Гранд, понимаете ли, Опера, а именно на пляс Пигаль и почему, негодовал я в своей «литгазетовской» колонке, вы так уверены, что созерцание голых титек вас, лауреата Государственной премии СССР, не испортит, а вологодских хлопцев и девчат испортит непременно.

Но это уже, простите, перестроечная риторика. А я о порнокиноатеатре, про который рассказать особо и нечего. Разве намекнуть, что поведение писателей почвеннического извода, а среди нас и такие были, в порнокинотеатре на Больших бульварах – это зрелище истинно для богов, но тут мы все-таки целомудренно отведем взгляд в сторону.