Вотыты

– Что произошло? Почему отец уехал так спешно?

– Не могу знать, мой принц. Так чего изволите?

– Принц изволит, чтобы его оставили в покое, – буркнул Мидир.

Затем вспомнил, что каменные звери, чьи морды торчали из стен замка, не выли. Значит, на Дом Волка никто не напал. Хотя войны между домами не утихали. Возможно, Джаретт отправился усмирять очередных ши?

Мидиру стало нехорошо. Это значило, что кто-то вот так же глупо погибнет. Ни за что!..

Дни потянулись за днями, а Джаретт все не возвращался. Более того, вновь пропал и Киринн! Даже в его покоях стало холодно и неуютно, тянуло нежилым и воглым.

Мидир проводил большую часть дня на тренировках, пока за ним не приходили воспитатели с требованием вернуть наследника для обучения словесности, грамоте, истории и прочим премудростям. Единственное, что Мидиру нравилось, это ораторское искусство и актерское мастерство, но тут его сразу предупредили: Черный замок не Соколья Высота, это в Доме Неба привечают лицедеев и бардов. И, конечно, в Доме Солнца, где принимали все искусства, кроме кровавых поединков. А волчьему принцу дорога на сцену и вовсе заказана.

Мидир неделю отвечал на все вопросы об истории Светлых земель с выражением и в стихах, а потом притих. Он внезапно устал от всего – от отсутствия Киринна, от редкого общения с матерью, стражи подле которой только прибавилось. А особенно – от увиденного во внутреннем дворе. Ему то и дело виделась отрубленная голова, катящаяся по кроваво-красному ковру площадки. Синие губы шевелились, пытаясь что-то сказать, что-то важное, и Мидир просыпался с криком.

– Почему не ешь? – сурово спрашивал Воган.

– Не хочется, – ковырялся вилкой в тарелке Мидир. – Все так плохо закончилось… – он смолк, но повар понял.

– Все могло закончиться еще хуже, мой принц, если бы Киринн не уследил за королевой. Боюсь, расплата бы настигла не только его, но и всех тех белых волков, которых он так защищает, – вздохнул Воган. Потрепал Мидира по голове и ушел.

Вот так. Киринн спас королеву и белых волков. Белые волки его выгнали, а король даже не наградил.

Несправедливость разъедала душу, отравляла сознание.

Теперь второй принц даже дрался на мечах без особого восторга. Он делал все то, что должен был делать, но не находил в этом какого-то особого смысла. 

Где же Киринн? Может, он все же оставил его, черного-пречерного волчонка, и вернулся к жене, к белым волкам? Стража в ответ на расспросы молчала, говорить с кем-либо из родни Мидир опасался. Злился на себя, но не мог открыть рот.

А вдруг окажется правдой?

Жизнь оставалась спокойной и размеренной, но Мидиру вдруг стало в ней неуютно. Словно в волчьей норе внезапно образовался провал, или корень вылез из земли и давил во время сна на теплый звериный бок. Даже аппетит пропал окончательно.

– А не скучно ши жить вечно? – покачал он вилкой в ответ на беспокойство матери.

– Если не заниматься ерундой, то нет, – ответил брат. – Кажется, тебе просто мало задают, раз есть время для глупых вопросов.

– Что тебя беспокоит, мой мальчик? – спросила Синни, взглядом попросив старшего сына не вмешиваться.

Мидир не нашел слов для ответа. Синни вздохнула и тоже промолчала. Но с этого же дня присутствовала на всех его уроках. Учителя смущались, пытались всячески оградить второго принца от королевы. А она улыбалась легко и вышивала. Свита каменела и перешептывалась – вышивали что-то руками разве дети Солнца, и то, вкладывая в это действо магию защиты. Но чтобы королеве шить?!

Мэрвин заходил, молчал и уходил. Мидир же ощущал злость и недовольство брата колючими холодными иглами, но тот ни словом не показывал свое состояние матери. Только иногда первый принц спрашивал маму, не устала ли она от шустрого Мидира. Синни качала головой, и черные камни в ее короне бросали острые отблески на стены замка.

Мама принялась отпаивать Мидира какими-то своими травами, горькими и тягучими, как его видения, и ему понемногу становилось лучше. Кошмары уступили место обычным волчьим снам – он бегал по холодному полю, ловил снежинки и дурачился. Мир перестал быть серым и тусклым, вновь обретая краски. Мама все вечера проводила с Мидиром, иногда к ним присоединялся брат. В их «детских играх» не участвовал, но, когда мама читала, слушал внимательно. Мидиру даже казалось, Мэрвин немного оттаял…

Однажды вечером второй принц услышал обрывки разговора между стражниками.

– Хоть бы скорее Киринн вернулся. Без него все-таки в замке не так, порядка нет, эх, порядка…

– Тоскливо без него, да и защита слабеет, – согласился второй.

– Ещё бы защите не слабеть, король в отъезде, сынки его при деле, да вот нос еще в пуху, – первый хохотнул невесело. – Пусть принц Мэрвин себя сколько угодно королем мыслит!

– Как бы не наказал его Джаретт Великолепный за это самоуправство!

– Типун тебе на язык!

– А чего это сразу мне?

Мидир на негнущихся ногах отошел подальше, смиряя бешеную ярость, застившую глаза. Еще подальше. Выдохнул. Досчитал до десяти. Ударил кулаком по металлическому доспеху и, пока сбежавшиеся волки спорили, что послужило причиной падения, побежал к брату.