Вовк. О том, как Вовк запутался в Кривомирье

Не просто так он становится похожим на чернявого. Они начали сливаться. Чернявый замещал в нём того, кто представился Белым. Чернявый выталкивал его в глубокую пропасть темницы. Откуда нет выхода.

Не только от правды, от справедливости, от совести Вовка отказался письменно. Но ещё от любви, памяти, дружбы. От человечности. От души – чьим воплощением и был Белый. Вовк, почти стал кем-то, кто ради выгоды, своего эгоизма, своих прихотей – не считается ни с чем и ни с кем.

Нет справедливости, нет правды, нет дружбы, нет совести. И нет души.

Онемевшими руками Вова начал трогать лицо. На кого, на кого он похож сейчас? Старец протянул ему зеркальце. Закусив губу Вовк глянул в него.

Последняя подглава в этой книге. В ней Вовк возвращается

Никогда! Никогда в жизни Вова ещё не смотрел на себя в зеркало так внимательно, как в этот раз. Даже представить себе не мог, что когда-нибудь, он, как какая-нибудь девчонка, будет так долго рассматривать себя. И всё же, это было бы странно при любых других обстоятельствах, но не сейчас.

Из зеркала на него смотрел… он сам. Не было и следа чернявого. Даже дырка на месте клыка была на месте. Вова специально пролез туда пальцем, словно не веря глазам. Сразу же огромный, ледяной, почерневший ком свалился с сердца. После чего пришло невероятное облегчение. Вова даже сказать ничего не мог. Лишь минуту спустя он спросил:

– А когда, когда я стал опять самим собой?

– Именно в тот момент, когда захлопнул дверь в Кривомирье перед носом чернявого.

Впервые старец упомянул его.

– Вы его знаете? – удивился Вова.

– Да, – очень тихо ответил старец и едва заметно кивнул головой, – знаю. Каждый сталкивается со своим чернявым. Давным-давно столкнулся и я.

– Я… я под конец стал почти как он. И даже не заметил этого…, – сокрушённо проговорил Вова.

Проморгать такое! Пусть, пусть он был ребёнком, но он понимал, чем это могло обернуться. Видел уже таких сверстников, которые издевались над кошками, собаками, младшими детьми, прогуливали школу, перечили учителям, пререкались с родителями, изображали из себя взрослых, курили, отвешивали сальные шуточки и искали приключений, отнюдь не безобидных.

– Это началось тогда, когда ты заговорил их языком, стал думать как они, поступать точно так, как от тебя хотели, к чему подталкивали. Поэтому, в конечном итоге, и стал очень похож на кривомирца.

– Ещё бы чуть-чуть!

– Да, ещё бы чуть-чуть и даже я не смог бы ничего поделать.

– Я больше так не буду! – порывисто крикнул Вовк, – Вот честное слово! Не хочу я быть кривомирцем, не нравятся они мне. Не буду! Обещаю! Честно-честно!

– Это похвально, похвально, – одобрительно кивнул старец, – а знаешь ли ты, что произошло внутри тебя, когда ты выгнал из себя чернявого?

Вова чувствовал, что что-то произошло с ним тогда, но не мог подобрать слов, чтобы описать. Он удручённо закачал головой.

– Тебе чернявый говорил, что ты уже лишился души. Но это не так. Он врал. Врал специально, чтобы ты так думал и, в конце концов, действительно бы её лишился. Видишь ли.…, – старец облокотился на стол, сплёл пальцы и коснулся ими губ, – Любовь и душа – не существуют друг без друга. И пока есть одно – есть и второе. Даже если кто-то из них искалечен, забит, пока есть хоть капля любви или живая душа – человек ещё не пропал. Поэтому чернявый так и настаивал, чтобы ты избавился от любви. Душа твоя, к тому моменту, уже была сильно изранена, когда ты отказывался постепенно от правды, справедливости, совести.

И как видишь, благодаря любви к родителям, любви к друзьям, выраженной в дружбе с ними, любви к своему дому, живущей в тебе не смотря ни на какие обиды – твоя душа восстановилась. Как только ты, всего на минуту, стал честным, прежде всего с самим собой, кривомирцы не выдержали. И ты победил эту схватку. Первую, но самую главную, потому что иначе не было бы больше схваток. Теперь главное и дальше не подпускать их к себе.

Старец внимательно посмотрел на Вову.

– Каждый человек внутри имеет очень сильное доброе начало. И слабое плохое. Но мы сами решаем, кто в итоге победит. К кому мы будем обращаться, кого будем слушать, тот и станет сильным. Забудем про добро, оно завянет, как цветок без воды. Зло же, даже если мы будем кормить его собой, не принадлежит нам, оно принадлежит…

– Чернявому?

– Нет, он лишь порождение зла. Его проекция. Тень.

– А кому тогда?

– Зло принадлежит только и только самому себе. И слушает только и только само себя. Оно эгоистично, бездушно, бесчеловечно, бессердечно. И ему всё равно, что станет с его носителем. С тобой, например.

Вовк задумался. Да и было над чем. Не представлял он, каким зло может быть коварным, притворяясь всем чем угодно, лишь бы замаскировать себя. Но как же распознать его? Как точно увидеть, что это зло?

– Вы говорили, что и сами с ним столкнулись? – спросил Вова.

– Да, – старец ожидал и такой вопрос, но всё равно улыбка померкла, печать чего-то очень далёкого и печального коснулась лица.

– Вы его победили?

– К сожалению, нет.