Вовка - сын командира, или необыкновенные приключения в тылу врага

— Сапоги пожалей, — сказала бабушка Евдокия, — еще новые.

Мать вынула из печки хромовые сапоги, посмотрела на них, раздумывая. Сапоги были добротные, хромовые.

— Спрячь в погребе.

Плеснув из железного бидона керосином, она поднесла спичку. Одежда вспыхнула.

— Ну, уходить пора, — сказал раненый и тяжело поднялся.

Мать сунула им на дорогу буханку хлеба и кусок сала, рассказала, как лучше пройти лесом.

— Напрямик через болото нельзя, трясина там. А по краю стежка идет. Она выведет.

Когда летчики ушли, бабушка вдруг рассердилась, стала укорять невестку:

— Отправила людей на верную гибель. Не найдут они дорогу. Тинку пошли. Пусть проводит.

Тина охотно согласилась, когда мать ей велела догнать летчиков и провести их через болото.

— Только до Старого хутора. Там они сами пойдут.

Летчиков она догнала на опушке леса. Те обрадовались ей:

— А, это ты, шустрая!

— Мамка послала меня, — как бы оправдываясь, сказала Тина и, переведя дух, добавила: — Сами через болото не перейдете, заблудитесь.

До Старого хутора надо идти километров десять и весь путь хлюпать по топи. В одних местах болото, словно лужа, мелкое, по щиколотку, в других — по колено. Если не знаешь дорогу, легко свернуть в сторону и попасть в трясину.

Тине не раз приходилось бродить здесь, особенно в пору, когда созревала морошка, клюква. Она шла впереди, уверенно обходя опасные места.

По дороге они познакомились. Раненого звали Геннадием Ивановичем Чуковым, он был старшим лейтенантом. Когда Валентина узнала, что он жил в Москве, у нее загорелись глаза. Тина никогда не была в столице, да и вообще не видела большого города. Папка обещал свозить в Гомель, но ушел на войну, и от него нет писем. Конечно, поговорить с человеком, притом с летчиком, который живет в самой Москве, было очень интересно. У Геннадия Ивановича там остались жена и маленькая дочка Тома. Ей всего два годика.

Второго летчика звали Юрий Васильевич Телеверов. Он тоже был старшим лейтенантом и еще штурманом, жил в городе Ростове, только не в том, что возле Азовского моря на реке Дон, а в другом Ростове, который находится в Ярославской области. У него там жила мама, она работала учительницей истории.

Конечно, Тина не замедлила рассказать и о себе, что она окончила пятый класс, что по истории у нее пятерка, это ее любимый предмет. А по арифметике тройка, что задачки она решает неплохо, но вот примеры ей просто не удаются.

Шли долго. Геннадий Иванович совсем выбился из сил. Он держался одной рукой за плечо товарища, а другой опирался на толстую палку.

— Когда же кончится это чертово болото? — спрашивал он.

Валентина уверяла, что скоро, что осталось совсем немножко идти.

Наконец они выбрались на сухое место, Геннадий Иванович опустился на землю.

— Дальше не могу… Сил нету…

Телеверов сел рядом с ним, вытер рукавом мокрое от пота лицо.

— Ручейка нет ли поблизости? Пересохло во рту.

Тина ответила, что близко нет нигде ни родника, ни ручья, а пить из болота нельзя. Она на уроке в микроскопе видела, сколько всякой гадости живет в одной капле болотной воды.

— Но пить–то все равно хочется. — Телеверов кивнул на товарища. — Особенно ему.

— А если вам ягод нарвать, — сказала девочка. — Они кислые, утоляют жажду.

Телеверов устало улыбнулся.

— Вот Тинка–молодчинка! Давай ягоды.

Валентине очень понравилось, что летчик ее так назвал. Раньше, когда кто–нибудь ее называл Тинкой, она, честно говоря, обижалась. Ей казалось, что имя получается некрасивое, резкое. А вот когда назвали «Тинка–молодчинка», стало даже приятно. Тина рвала морошку, краснобокую клюкву и складывала в подол платья.

— В зеленых больше витаминов, — сказал Телеверов, когда Тина высыпала перед ним ягоды. — Спасибо, Тинка-молодчинка!

Потом они попрощались.

— Мы еще увидимся, — сказал Телеверов, — когда разобьем фашистов, обязательно приеду к вам в деревню.

Чуков, пожимая ей руку, пригласил в Москву.

— Адрес мой легко запомнить. Улица называется Большая Полянка.

Тина подумала, что он шутит. Она засмеялась.

— Вот чудно как! Наша деревня тоже называется Большая Полянка.

— Ну теперь тебе и вовсе ничего не стоит запомнить адрес. Главное, номер дома не забудь.

Валентина повторила вслух адрес и обещала запомнить.

— Когда война кончится, — тихо произнес Чуков, — ты напиши, пожалуйста, по этому адресу, сообщи, как вела нас по болоту… Пусть узнают о нас…

— Ты что, Генка! — воскликнул Телеверов. — Мы еще повоюем! Ну–ка, вставай.

Валентина смотрела им вслед, пока они не скрылись в зарослях.

Обратная дорога показалась очень длинной. Девочка несколько раз падала, промокла насквозь, устала так, что еле передвигала ноги. Ей хотелось скорее добраться до дома, влезть на печь к бабушке и уснуть. И вдруг сквозь просветы между деревьями она увидела, что горит деревня. До ее слуха донеслись стрельба, отчаянные крики, собачий лай, мычание коров, гул моторов…

— Мамочка! Мамочка! — крикнула Тина и, не разбирая дороги, побежала к деревне.

На опушке она в ужасе остановилась и, обхватив ствол корявой березы, бессильно опустилась на траву.

До рассвета гремели выстрелы.