Вовка-центровой 2

— А ну, покажь? — Столяров передал сварочную маску сидевшему рядом «Пашке» и потянулся за газетой.

Мастер передал бригадиру сложенную четвертинкой газету. Заголовок статьи и фамилии авторов были подчёркнуты красном карандашом.

— Пашка, магарыч с тебя. Сегодня ведёшь всех в пельменную. Закусь-то сами купим, а вот пиво с беленькой с тебя.

— Мужики, а может в пивную завтра, я рыбки вяленой прихвачу. Там такие голавлики есть, прямо капает с них жир. С Вовкой и ловили.

— Ну, если с Владимиром Павловичем ловили, тогда конечно, тогда да, — передал газету «Пашке» Иван Кузьмич.

— Иван Петрович, не дашь газету, вырежу, на стенку повешу, да и жене Люде показать надо.

— Не, Павел Лександрыч не могу, видишь дырочки сбоку, это с подшивки снял, вернуть надо, — и, видя, как скукожился Фомин, взял со стола другую газету, — Вот эту возьми, парторг завода специально для тебя по моей просьбе нашёл. Вырезай и в рамочку, вон деда Коля, — он кивнул на старичка, сидевшего с краю, — красивые режет.

— Николай Ильич? — Фомин навис над маленьким лысеньким электриком.

— Ежели с магарычом и голавликами, чего не сделать-то. Вырежу, размеры только скажи. С паспарту даже.

— С паспортом? Каким? — Вся бригада недоумённо скрестила взгляды на электрике.

— Темнота. Сделаю увидишь. Ты как придёшь на рабочее место, замерь размер и мне на листочке накарябай. Дома-то уже и готовые есть. На продажу резал. Завтра в пивной и передам, ежели с голавликом-то. Чего не передать?!

— Всё, мужики давайте по рабочим местам. Слышите звонок, — мастер первым поспешил к выходу из пятиминутки.

И ведь не закончились чудеса этим утром. В обед Павла Александровича нашёл взмыленный физорг Лукин Юрий Александрович и тоже газету сунул.

— Спасибо, Лександрыч. Так есть у меня уже, хотя лишней не будет, брательнику подарю, — пожал руку физоргу Фомин и тут увидел, что газета-то другая. Это был «Советский спорт».

— А, это ты про «Комсомолку»? Читал, грамотная статья, молодец твой Вовка. Но это другая статья, тут обзор последних матчей по «канадскому» хоккею в группе «А». Там про Вовку твоего много, два абзаца. Хвалят его. Вторым Бобровым называют, а в конце даже советуют Боброву с Тарасовым поучиться играть у молодого динамовца. Сам Синявский статью написал.

— Мать, — дочитав в десятый раз статью, — передал газету Мишке Павел Александрович, — А доставай-ка «зубровучку», по паре стопочек примем с тобой на радостях. Не каждый день про сынка в газетах пишут. Вот Мишка как был оболтусом полгода назад, так и остался, а Вов… А Владимир Павлович вместе с генералами статьи пишет и хвалят его, большим спортсменам в пример приводят. Минька, ты как летом гроза будет, тоже в том месте встань. Может и тебя шандарахнет. Тоже в газетах про тебя потом писать будут.

— Ты, Паша, совсем с ума сошёл! — вскинулась Людмила Николаевна, — Дурной ведь. Эщё и правда побежит в грозу под молнию. Мишка узнаю, что в грозу бегаешь по полю, высеку, как и папка не лупцевал.

Вовка Фомин развернул Сложенный в восемь раз листок старой жёлтой совсем бумаги и протянул Аполлонову. Штаны не надели, Аркадий Николаевич даже и свитер снял, нарядившись в красивый парчовый, как в фильмах про девятнадцатый век халат. Из ванной их «мама Тоня» выгнала, понюхав брючину застиранных Вовкой штанов.

— С мылом надо несколько раз. Идите пока в гостиную, на кухне воняет после вашего разгула.

Теперь можно будет Фомину гордиться, генеральши ему штаны стирают.

— И зачем эту ерунду надо было воровать из библиотеки, сходи завтра и верни, — прочитав расписку в изъятии драгоценностей у княгини Веры Дмитриевны Лобановой-Ростовской Аполлонов повертел гнутый-перегнутый листок и вернул его Вовке.

— Аркадий Николаевич, вы не там читаете, и не туда смотрите, — кладоискатель перевернул бумагу и протянул генералу лист стороной со своими каракулями.

Аркадий Николаевич повернул лист несколько раз по кругу. Остановился на правильном расположениии и потрогал пальцами Вовкины каракули. Тот подстраховался, где-то смотрел или читал Федор Челенков, что свежие чернила умеют криминалисты определять. Потому нарисовав и сделав надпись собственноручно изготовленными чернилами, он просушил её утюгом, потом чуть подержал над паром и снова прожарил. Третья экзекуцию карты сокровища была совсем сложной. Вовка нашёл в раздевалке «Динамо» самое пыльное место на шкафчиках со сменкой и повозил по нему листком, а потом придя домой снова прогладил. В результате надпись чуть расплылась и испачкалась, но зато лист сильно пожелтел и посерел одновременно, и стал выглядеть ну, очень древним. Вовка даже решил, что перестарался. Всё ещё иногда забывает о своём перемещении в 1947 год. Ведь с революции прошло всего тридцать лет.

— И что тут тебя в этих каракулях заинтересовало? — генерал серьёзно смотрел на голоного Вовку.

— Надпись, Аркадий Николаевич.

— Вот эти каракули? — Аполлонов послюнявил палец и потёр одно место на надписи, которое испачкалось сильнее всего. Но чернила не поддались. Три прожаривания утюгом своё дело сделали.