Вовка-центровой 5

Вовка Фомин сидел в сатиновых трусах в кресле возле радиоприёмника «Рекорд» и чертыхался. И не качество звучания было тому причиной. Причиной было качество игры. Про сам приёмник, доставшийся Фомину за кучу денег и по большому блату, стоит упомянуть особо. Сходить, как во времена Фёдора Фёдоровича Челенкова, и купить в магазине радиотоваров приёмник невозможно в 1948 году. Их нет в простых магазинах и, вообще, очень мало приёмников у граждан СССР. Ну, во-первых, львиную долю приёмников изъяли во время войны у граждан для нужд армии. Во-вторых, из-за иностранной пропаганды, проклятые империалисты в 1946 году на английской «Би-би-си» начали транслировать передачи на русском языке. Поэтому возвращать радио москвичам власти не спешили.

Ещё и не все сложности с радио. Если граждане страны успели всё же купить себе новый экземпляр приёмника, то его требовалось обязательно регистрировать. Сделать это нужно было в почтовых отделениях по месту жительства. По закону, для этого отводилось 3 дня с момента приобретения. А если нет? Не пошёл счастливый обладатель новенького «Рекорда» на почту и не встал на учёт? Тогда штраф 50 рублей.

Ну, это всё потом, сначала нужно ещё умудриться купить. Простым людям купить радио было трудно. Для этого требовалось иметь доступ в магазин «Особторга». Товары там стоили намного дороже, чем везде. Вот цены с которыми столкнулся Фомин, получив доступ туда, после звонка Аркадия Николаевича: фотоаппарат «ФЭД-1» — 1100 рублей; патефон модели «ПТ-3» — 900 рублей, а за радиоприёмник «Рекорд — 47» пришлось Вовке выложить 600 рублей. При этом средняя зарплата после денежной реформы 1947 года составляла от 500 до 700 рублей.

Даже звонок Аполлонова не позволил Вовке прийти, выложить огромные деньги и забрать эту маленькую коробочку. Хрен там, пришлось месяц почти стоять в очереди. Всё выпускаемые в СССР приёмники шли налево. В конце марта 1946 года по решению Совета Министров СССР и ЦК ВКП (б) для секретарей райкомов партии, комсомола, также председателей исполкомов выделили 30 тысяч радиоприёмников. Из расчёта по 5 штук на каждый район. Эти заказы в первую очередь заводы и удовлетворяли.

Сейчас Фомин сидел в кресле перед приёмником, установленным на подоконнике, чтобы можно было через форточку выбросить антенну проволочную за окно и привязать к большущей липе, растущей возле дома. Сидел Вовка в домашних трусах на трезвую голову и был закутан в одеяло. И не было в квартире холодно. Стеша обе печи натопила, и двадцатиградусный мороз сковывал окна с той стороны, почти в квартиру генеральскую не проникая. Окна были проклеены полосками бумаги, а между рамами напихали они со Степанидой Гавриловной вату. Только от форточки и из-под подоконника чуть сквозило, но жар от двух печей эти попытки деда Мороза проникнуть в квартиру пресекал. В одеяло Фомин был закутан, так как в доме находилось три представительницы прекрасного пола, а он вынужден был ходить без штанов. Ну, Стеша его в трусах видела, тут не страшно. Тётя Света его и без трусов даже видела, а трусы сама по Вовкиным эскизам сшила, уж больно вещь, продаваемая под этим названием в магазине, была страхолюдная. Туда можно и трёх Вовок запихать, а Третьяковых глистообразных и восьмерых. Фёдор Фёдорович напрягся и вспомнил спортивные спартаковские трусы восьмидесятых годов. Тогда в спортивную моду вошли трусы короткие и в обтяжку. Ну, и покреативил чуток. Почему трусы должны быть чёрные или тёмно-синие и сатиновые. Добыл Фомин в магазине перед поездкой в Куйбышев белой и красной хлопчатой и шёлковой ткани и Света ему сшила настоящие спортивные спартаковские трусы.

Всё дело в третьей представительнице прекрасного пола. Перед Наташей Аполлоновой ходить в бело-красных трусах в обтяжку было стрёмно. На поле не стрёмно, на пляже не стрёмно… А в квартире полное не комильфо. Парадокс.

Утром опять не свет ни заря, и далее по списку, с петухами, в общем, пришла Галина Шалимова и сделала массаж ноги, выше колена, сняла старую повязку с мазями и, наложив новую мазь, вновь бинтами замотала всю голень. Вовка уже пробовал в трико забинтованную ногу сунуть, но они были узковаты, бинт стал задираться и Фомин на это дело плюнул, походит несколько дней в трусах. А тут после обеда заявилась Наташа. Плакаться. Вовка дверь открыл, дохромав уже с помощью трости, а там чудо в клубах морозных и ойкает. Вот и пришлось закутываться.

По радио «рекордному» Синявский кричал на всю квартиру. Страсти там, на малой арене стадиона «Динамо» кипели не шуточные. И матч был совсем не проходной. И Фомин должен был быть там. А он сидел и чертыхался. Чернышёв всё на этот раз делал правильно. Он менял пятёрки каждые две три минуты, он организовывал «системы» и «звёзды», он устраивал «квадрат» при игре в меньшинстве. Он… Он всё делал на пять балов. И команда играла тоже на пятёрку, по крайней мере, так говорил Синявский, и это следовало из того, что слышалось из «Рекорда».