Вовка в Троеклятом (СИ)

— Я не понял, ты мухомор-ров сегодня обожр-рался или всегда такой? Думаешь тер-рпение безгр-ранично, пер-ренедоносок хр-ренов? Не знаю как др-ругим, а мне уже пор-рядком надоели бескр-ровные победы. Да, да! Именно, надоели. Чер-ртей ловишь, а убивать не дают. Взбунтовавшихся свинюшек одолели и что? Живы и почти невр-редимы. Вместо того чтобы на окор-рока пустить, сделали из них пор-росят на побегушках. Целый полк негр-ритосов отпр-равили с мир-ром восвояси. А стоило только пер-ром пошевелить, они б сами кинулись др-руг др-ругу глотки гр-рызть. Емеле опять же не позволили ни одного глазика выклевать. Надоело! Всему есть пр-редел. Но тебе повезло, стар-ртолпер-р! Кто не понял, это тот же стар-рпер-р, только толстый (ворон успевал даже расшифровывать оскорбления). Конечно, это сомнительное везение. Но если ты успел что-нибудь наковыр-рять своей ер-рундовиной, то твои потомки будут гор-рдиться своим знаменитым пр-редком. Пр-равда, и гор-рдиться-то особенно нечем, но в истор-рию ты попадешь. Гар-рантир-рую. Как пер-рвая жер-ртва кр-ровавого беспр-редела. И непр-ременно со смер-ртельным исходом. Пр-ричем умир-рать будешь долго и мучительно.

Федот на протяжении всей отповеди моргал выпученными глазами, потом его прорвало:

— Я не понял, кто у кого в плену? И кому придется с жизнью расставаться, если сию секунду не заткнется…

— Во-пер-рвых, я птица вольная и делал с высоты на всех воевод вместе взятых. И не р-родился еще такой толстопузик, котор-рый смог бы меня заар-рканить. А, во-втор-рых, если твои недоделки не сложат свои железяки и не задер-рут ввер-рх атр-рофир-рованные р-ручонки, то я пр-риступаю к осуществлению р-распр-равы, чудовищно жестокой, но необходимой и спр-раведливой. Таков мой встр-речный ультиматум, котор-рый, как понимают все пр-рисутствующие, обжалованию не подлежит. Да, убор-рщиц пр-ригласите и собак с волками. Убир-рать пр-ридется кр-ровь. Пусть тр-ряпок побольше пр-рихватят. А у звер-рушек будет пр-раздник живота. Обожр-рутся р-раскиданными по всему залу кусками мяса. Свежего. Воеводу чур-р ни кому не тр-рогать, он мой!

Произнеся последнюю фразу, Карл заговорщически подмигнул побледневшему Федоту.

Неизвестно, к какому решению пришел бы воевода, ведь не смотря на явное преимущество стражников, ворон говорил слишком уверенно для своего положения. Но колебания развеял истеричный фальцет, зазвучавший с вершины лестницы, по которой только что спустились друзья.

— Вяжи их, Федотушка! Хватай! Назначу и визирем, и колдуном, и казначеем!

Емеля, хорошо опохмеленный (когда успел?) чуть не плясал от радости, что успел вовремя и остались верные ему люди.

Обещание должности казначея, открывающей неограниченные возможности безнаказанного воровства, перевесило чашу сомнений в пользу исполнения своих служебных обязанностей. Да и появление Емели, как всегда пьяного и почти счастливого, заставляло усомниться в правдивости слов ворона.

— Други мои! Докажем нашему господину, что являемся истинным оплотом власти! Только мы достойны высокого звания гвардейцев, а не иноземные самозванцы, которые трусливо бежали, лишь только запахло жареным! Чудо-богатыри! Гвардейцы! Хватайте злобных преступников!

Чудо-богатыри поверили, что таковыми являются, вдохновленные патетической речью предводителя приосанились и, корча воинственные рожи, двинулись выполнять приказ.

Шерсть на загривках Серенького, Васьки и Марго вздыбилась. Яга меланхолично извлекла из мундштука недокуренную сигарету и щелчком отправила окурок в лоб ближайшего стражника. Яна преспокойно осматривала собственные ногти, проверяя их остроту. Даже Карл стал напоминать хищную птицу. Он молча высматривал жертву, и стражники, встретившись взглядом с кровожадным вороном, поспешно отводили глаза.

Жители леса не собирались сдаваться без боя и готовились к схватке. Атмосфера была накалена до предела. Воцарилась неестественная тишина, в любую секунду готовая взорваться яростным шумом битвы.

Сокрушительный удар в ворота, которые разлетелись мелкими щепками, заставил противоборствующие стороны замереть.

17

С Думой получился облом, но вполне ожидаемый, и я ни чуть не расстроился по этому поводу. Ветви власти, сколько бы их не было, и как бы они не назывались всегда помнят, что являются составными частями одного целого.