Вовка в Троеклятом

Порося, хоть и считали себя наивысшими существами (а может быть именно по этому), вместо того, чтобы принять присущую обыкновенным свиньям позицию, встать на четыре копыта и бежать, или, на худой конец, раз уж так повелось в сказочном мире, то на задних копытах, но все равно бежать, упорно продолжали продвигаться вперед согласно намеченному плану. Посредством дикой пародии на канкан. И это несмотря на то, что ворота вновь захлопнулись, так и не успев до конца раскрыться. Однако, свиньи с завидным упрямством продолжали свой неистовый танец. Им бы следовало поискать прародителей среди ослов.

А может они и не видели ворот? Потому что глаза берегли и всячески прикрывали. От Карла. Ворон, уяснив, что выполнение собственных угроз дело не сиюминутное и для того, чтобы наделать дырок в прочных шкурах требуется определенная затрата времени и усилий, избрал другую тактику. Перелетая с макушки на макушку норовил клюнуть прямо в глаз, чем вызывал панический ужас у наивысших.

Все это я успел отметить, пока приноравливался, как бы поточней произвести подсечку. Полутонный свин, отплясывающий на одном копытце, задрав другую ножку вверх - конструкция далеко не устойчивая. Так что главной проблемой было опасение за собственную жизнь. Участь раздавленного рухнувшей тушей меня нисколько не прельщала.

Дождавшись момента, когда ближайший хряк сменил ножки, я ударил его по опорному копытцу и тут же отскочил на безопасное расстояние. Хрюндель начал заваливаться, и пытаясь сохранить равновесие зацепил среднего брата. Через считанные секунды оба лежали на мостовой, а еще мгновение спустя рухнул и последний. Сам собой. Так мне показалось вначале. Но фраза Яги: "Нехорошо отбиваться от коллектива, приляг и ты отдохнуть", - дала мне понять, что свинскую проблему приходится решать не в одиночестве.

Когда все трое оказались поверженными, сзади раздалось радостное улюлюканье. Я обернулся. Испуганные угрозой лишиться подопечных через площадь неслись Вини Пух и Пятачок. Следом поспешал и Соловушка, на ходу прилаживая маскировочный пятак.

Но вдоволь налюбоваться этой живописной картиной не пришлось. Внимание привлек новый звук, донесшийся с другой стороны: где-то вверху затрещало и зазвенело одновременно.

* * *

Манька не выдержала и минуты. Из глаз брызнули слезы, лицо приобрело пунцовый оттенок. Всхлипнув и пробормотав что-то невнятное, она опрометью выбежала из зала.

У Емели и Али Бабы пропал дар речи. Наимудрейший впал в ступор от неслыханной наглости подчиненного, осмелившегося такое преподнести, да еще в тот момент, когда и так все складывается не лучшим образом.

Визиря от удивления также парализовало. И еще от предчувствия, что должно произойти что-то непоправимое. Все же делалось с благими намерениями, а результат...

Емеля, багровея, начал медленно подниматься из-за стола. Али Баба, понимая неотвратимость жестокого возмездия, тем не менее, не мог выдавить из себя ни единого слова оправдания. Только смотрел на своего возлюбленного, как кролик на удава. В довершение ко всему, предательское отверстие визиря звучно подпортило и без того раскаленную атмосферу.

Это было последней каплей. Емеля воспринял этот звук не как отголосок ужаса, охватившего придворного, а как еще одно оскорбление в свой адрес, прозвучавшее в подтверждение пожеланий скатерти, которая продолжала исторгать из себя все более замысловатые выражения.

Высокочтимый был в двух шагах от Али Бабы, когда к визирю вернулась способность говорить. Но вместо того, чтобы извиниться или попытаться объяснить свою непричастность, он произнес томным шепотом:

- Иди ко мне, любимый...

Емеля прекратил пинать недвижимое тело Али Бабы, когда уже сам почти валился от усталости. Затем догадался свернуть скатерть, которая выдавала практические советы кого следует привлечь и что надо делать для более полной реализации садо-мазохистских наклонностей. Охальница смолкла.

Наимудрейший кликнул охрану.

- Уберите эту кучу дерьма, он указал на распластанного визиря.

Молчаливые арапы подхватили сановника и направились к выходу. Неожиданно, за несколько шагов до дверей телохранители бросили свою ношу и чинно вышли из зала.

- Эй! Сюда! Я приказываю! Ко мне!

Никто не явился.

- Ладно, - Емеля извлек кошель с черным жемчугом, зачерпнул горсть тускло мерцающих матовым блеском шариков.

- Немедленно явиться ко мне! - Приказал он поднесенным к глазам жемчужинам.

Ни какого результата.

Наимудрейший повторил процедуру уже со всем кошелем, почти не надеясь на благоприятный исход. Жемчуг показался более крупным, и в хмельной голове стали зарождаться подозрения. В этом плане его предчувствия оправдались полностью: по команде не появился ни один телохранитель.

- Хоттабыч!.. Федот!.. Мань... ой, Мэри!!! Али Ба..., тьфу!!! Ганс!.. Кто-нибудь!!!

Но никто не явился на отчаянный зов.