Вовка в Троеклятом

Колдун все-таки хотел попытаться настоять на своем. Но не успел. В залу вихрем ворвался сияющий от счастья Али Баба. Его чалму украшало не менее полусотни павлиньих перьев. По-видимому, ни одна птичка лишилась своего хвоста. Подлетев к столику, визирь отрапортовал томным голосом:

- Я исполнил твое пожелание, о цветок моей души, о лучезарный светоч мудрости!

Он тряхнул головой, и массивный плюмаж колыхнулся, подчиняясь этому движению.

- Я не понял, ты за перышками бегал или Горыныча с отрядом отправлять?

- Окрыленный твоим вниманием, о сладкоустый, я все успел!

- Последний раз предупреждаю, еще услышу твое "сюсю-мусю" - не поленюсь, отмордую. Подзатыльником не отделаешься.

Али Баба обиженно надул губы, уселся и принялся молча строить глазки Наимудрейшему.

Осушенный бокал водки настроил Емелю на более миролюбивый тон:

- А перья ты не туда воткнул.

- А куда бы следовало, о... - вид огромного кулака, поднесенного к самому носу, заставил визиря проглотить очередную порцию обольстительной лести.

- Сам догадайся, куда, - посоветовал Емеля, медленно убирая кулак. Лучше расскажи, что разнюхали твои шпионы.

- Это информация сугубо конфиденциальная, о... о...об этом я могу сообщить только тет-а-тет. Предлагаю уединиться в укромном уголке, где нас не побеспокоят лишние уши и глаза... - Вовремя заметив зарождающийся гнев хозяина, Али Баба пошел на попятную. - Хотя бы позволь прошептать тебе на ушко самую главную новость.

Заинтригованный Емеля не возражал. Он даже приподнялся с софы, упершись руками в стол и наклонившись к визирю. Однако, пылающий страстью царедворец не мог терпеть барьера в виде столика, уставленного опошляющими чистые чувства напитками и снедью. Он вспорхнул со своего места и, мгновение спустя, был рядом с предметом своего обожания. Пару секунд он тяжело дышал в ухо Наимудрейшего и, на нетерпеливое: "Ну?" - прошептал вдруг осипшим голосом: "Любимый", - после чего чмокнул хозяина в щеку, успев дважды погладить откляченную задницу.

Затем ему пришлось пролететь около трех метров, потому как удар озверевшего Емели пришелся прямо в лоб. Визирь мог бы покрыть по воздуху и большее расстояние, но помешала мраморная обнаженная богиня, не кстати оказавшаяся на пути и, ценой собственной целостности, прервавшая, траекторию полета.

- Во, блин, - только и смог выдавить из себя Емеля, усаживаясь на место. Он до краев наполнил бокал, тремя жадными глотками опустошил его.

- Что за хренотень-то творится?

- Просто сегодня не твой день, - спокойно сказал колдун.

- Не, на сегодня - хватит.

- Вряд ли.

- Что ты имеешь ввиду? - С легким испугом спросил Наимудрейший, так как, небезосновательно, верил Хоттабычу больше, чем остальным приближенным.

Но колдун не ответил. Да и не потребовалось. К ним приближалась Манька. В отличие от привычной плавной поступи, сейчас ее походку можно было назвать нервной и стремительной. Девушка подошла вплотную к Емеле и остановилась, нависая над ним.

Вначале Наимудрейший как всегда при виде своей пассии широко улыбнулся. Но что-то было не так, а неизвестности он не любил. Улыбка медленно сползла с лица.

- Так, значит, я - Жопина?

- Ага! - Вновь ощерился самодовольной ухмылкой хозяин.

- Манька?

- Ну!

- Запомни, козел, я - Мэри. Мэри Поппинс. И впредь называй меня только так. И холуям своим закажи... Ох, да ты в конец оборзел!!! Вся морда в помаде! - Мэри узрела отпечаток толстых губ визиря.

Реакция последовала незамедлительно. Три звонких пощечины. Правой, левой, правой. Как только отзвучала последняя, заиграла музыка, и в зал в эротическом танце вплыли обнаженные красавицы (находящиеся в постоянной готовности танцовщицы и музыканты приняли удары по физиономии хозяина за условные хлопки в ладоши).

Далее события развивались молниеносно и абсолютно непредсказуемо. Появление восточных красавиц для Мэри было последней каплей. Она кинулась на своего бойфренда. Если бы не короткая стрижка, ошарашенный Емеля за считанные секунды лишился бы скальпа. Поняв. Что за волосы ухватить не получится, Манька впилась острыми ногтями в лицо. Парализованный удивлением и страхом Емеля не сопротивлялся и был уже готов подтвердить свой новый титул - Благоухающий. Спасла подоспевшая вовремя подмога.

До сего момента лежащий без каких-либо признаков жизни нокаутированный Али Баба, громыхая мраморными осколками, с диким нечеловеческим визгом кинулся на выручку любимого. Прическа Мэри кардинально отличалась от Емелиной, и поэтому имелось за что вцепиться и оттащить.

Девушка и визирь превратились в визжащий и рычащий (причем, рычала Мэри) клубок тел, катающийся по полу, над которым, словно осенние листья кружились павлиньи перья. Картину завершал хоровод девиц, плавно вытанцовывающий вокруг места действия.

Вся эта кутерьма длилась около трех минут. Потом Емеля все-таки частично пришел в себя. По крайней мере обрел дар речи. Несколько команд дрожащим и срывающимся голосом, и музыка смолкла, танцовщицы исчезли, не без труда телохранители оторвали друг от друга исцарапанного визиря и покусанную и оплеванную Мэри.