Вовка - зелёная фуражка

Ничего другого более обидного Светка не могла бы и придумать: Вовка терпеть не мог, когда его называли маленьким. А тут ещё и «малышка»!

— А ты кто? Сама ты кто? Ты большая, да?.. А… а фуражка пограничная у тебя есть? Из настоящей переделанная? Ага! Замолчала?

Зелёной пограничной фуражки у Светки не было, и она растерялась.

— Да у тебя, наверно, и простой тюбетейки нет! — наступал Вовка.

Светка даже попятилась от него.

— Ну и не надо! И не водись! Целуйся со своей фуражкой! — выкрикнула наконец Светка и побежала к матери.

Вовка остался один. Перед ним лежало огромное заснеженное озеро. Как оно называется? Света-то, конечно, знает!

И как это по нему плавают лодки и катера? Света, конечно, видела! А он никогда в жизни не видел ни катеров, ни пароходов. Вот и попробуй вообрази! Простую лодку он видел и даже катался на ней с двоюродными Колей и Таней по Армавирскому морю. Но сам Коля говорил, что их море больше похоже на корыто с водой, чем на настоящее море, и никакие катера здесь не плавают…

Пока Вовка так размышлял, в большом двухэтажном доме на другой стороне зазвенел звонок и через несколько минут из его дверей на улицу брызнули мальчишки и девчонки, большие и маленькие, с портфелями и ранцами. На улице сразу стало шумно и тесно. Ребята по двое, по трое расходились по посёлку, но не все — некоторые по тропинке, протоптанной в снегу, цепочкой потянулись к другому большому зданию, стоящему недалеко от школы на берегу озера. Мальчишки шли рядом с девочками, разговаривали с ними, смеялись, и никто из них почему-то не сказал ни одной девчонке: «Отскочь!» или: «Я с девчонками не вожусь»…

Худенькая светлоглазая девочка крикнула рослому мальчику, который как раз поравнялся с Вовкой:

— Коля! Смотри приходи сегодня в интернат! Будем репетировать…

— Сама не забудь!.. — ответил мальчик и взмахнул портфелем.

И никто из ребят не обозвал его девчоночником!

Или тут можно с девчонками водиться?

«А что такое интернат и что такое репетировать?»— думал Вовка. Слова были новые, важные, значительные, но спросить было не у кого, а Светка больше и смотреть в его сторону не желала.

Но тут Вовку позвал отец:

— Сынку! Идём в столовую да будем трогаться дальше. — И добавил для мамы: — Нам, Маруся, сегодня хотя б До лесника добраться, до сторожки, а утром, пока морозец, форсировать нашу Бешенку… А то разольётся она, застрянем мы на добрую неделю в двух шагах от дома.

Как только они вошли в Дом пограничников, Вовкин папа вскинул ладонь к фуражке: прямо перед входом неподвижно стоял солдат с автоматом на груди, а рядом с ним, у стены, было укреплено на подставке красное бархатное знамя, расшитое золотом.

Впервые в своей жизни Вовка обедал в столовой.

Как нарочно, его посадили рядом со Светкой, и Светкина мама сказала:

— Ну-ка, посмотрим, кто молодец! А молодец тот, кто первым увидит дно тарелки…

Солдат, у которого поверх гимнастёрки была надета белоснежная курточка, поставил перед ними по тарелке солдатского борща. После первой ложки Вовка хотел было отодвинуть тарелку — в борще было много свёклы, а Вовка терпеть её не мог, но тут он покосился на Светку и не только не положил ложку, а стал так проворно подносить её ко рту, что мама даже испугалась:

— Да ты не спеши, не спеши… Захлебнёшься…

Не спеши! А если дно никак не показывается!

Он ложки на три обогнал Светку и ел с таким видом, будто свёкла слаще пряника и будто сроду он ничего вкуснее не ел.

— Один — ноль в твою пользу, — сказала Светкина мама.

Солдат в белой куртке, наверно, решил, что ребята голодали всю дорогу, и второго — макарон с мясом — принёс им по тарелке с верхом. Тут обе мамы пришли на выручку: одну порцию разложили на две тарелки и не очень-то заставляли есть.

Но, видно, Светка не любила проигрывать, она склонилась над тарелкой, как велосипедист над рулём, и так принялась уплетать солдатские макароны, что за ней никакой пограничник не угнался бы! Не угнался и Вовка.

— Один — один! — сказала Светкина мама. — Оба молодцы!.. Компот ешьте тихонько. А то и вкуса его не почуете!

Ничего пообедали, хорошая кормёжка у пограничников.

И вот все тронулись в путь на папину заставу.

Солдаты погрузили на подводу тюки и чемоданы, усадили на вещи Вовку со Светкой, а все взрослые — папа, Вовкина мама, Клавдия Петровна, солдаты и сержант — уселись на верховых лошадей. Солдаты — народ дисциплинированный, подтянутый, но и они вовсю разулыбались, когда на лошадь стала садиться Клавдия Петровна в модной шляпке, в туфельках на высоких каблуках. Но она не обиделась на солдат, сама смеялась от всей души, приговаривая:

— Ещё ладно, не по Невскому проспекту поедем: столько бы народу за животики держалось!.. Зато в лесу ни один зверь нас не тронет: как увидит мою шляпку, за тридевять земель убежит.

«Вот оно, прав был Сенька, начинается… — думал своё Вовка, сидя на подводе. — Только въедем в лес, а белые медведи тут как тут… Высунет лапу из-за сугроба и… будь здоров! Не кашляй!..»

Сразу же за посёлком дорога нырнула в такой темнющий и дремучий лес, что Вовка аж в комочек собрался и пододвинулся ближе к ездовому.