Вовлеченные в грех

— Вы очень милосердная женщина, миссис Таннер, — медленно начал Девон. — Позвольте мне помочь вам и вашей семье. Я в неоплатном долгу перед вашим мужем, и мой долг — поддержать вас.

— Мне не нужна милостыня, ваша светлость, — расправила плечи женщина. — От всего сердца благодарю вас за спасение Томаса, но теперь он дома, и все будет хорошо.

Девон пытался настаивать, но так и не сумел переубедить эту гордячку. Энн поняла, она должна действовать. Это нужно Девону. Взяв миссис Таннер за руку, она посмотрела ей прямо в лицо.

— Я тоже когда-то оказалась в таком положении, как и вы. Моей матери пришлось покинуть собственный дом, и мы с ней очутились в меблированных комнатах. Из гордости мать отказалась от помощи и до смерти извела себя работой. Ваше с Томасом благосостояние и безопасность гораздо важнее вашей гордости. Его светлость считает своим долгом компенсировать вам потерю вашего мужа. И это не милостыня, а компенсация за героическую смерть капитана Таннера.

— Мы всегда работали, чтобы получить то, что имеем, — настаивала миссис Таннер.

Ее было не переубедить. Энн вместе с Девоном покинула дом Таннера, обеспокоенная отстраненным поведением Томаса и будущим этой семьи. Она оглянулась на их скромный домишко и почувствовала, как Девон обнял ее за талию.

— Спасибо, — тихо произнес он, — что защищала меня, что помогла мне найти Томаса. Скажи, как мне отблагодарить тебя?

— Не знаю. Но я обязательно что-нибудь придумаю.

Потом Девон отвез ее домой, и Энн пригласила его зайти.

— Не хочешь... провести остаток ночи со мной? — стыдливо спросила она, стоя у входной двери. Почему, когда она вела себя как его любовница, ее язык всегда прилипал к небу? Энн распахнула дверь. — Может, глоток бренди в гостиной? Я согрею... А потом... Конечно, ты получишь все, что пожелаешь.

— Забудь о бренди, — громко рассмеялся Девон. — Сейчас я хочу любить тебя. Я все время думаю, что могло бы случиться с Томасом, если бы ты не догадалась, где его искать. Спасение мальчика, спасение семьи — все это должно было принести покой, но я его не чувствую. Теперь я чувствую еще больше сожаления и ощущаю еще больше пустоты. Мне нужны твои ласки, любовь моя. — Тут Девон нахмурился и осторожно коснулся шеи Энн. — Но ты ранена...

— Нет, мне не больно, правда. И я хочу, чтобы ты зашел.

Мимо проезжали экипажи, но Девон наклонился и поцеловал Энн. Любой, кто это видел, будет теперь знать, кто она такая. Но это не важно. Важно, что она помогла Девону. У нее болело за него сердце.

— Заходи. Проникни в мое тело, — прошептала она. — Я хочу, чтобы ты был в моей постели.

Энн проснулась. В постели она была одна, и в сердце закралось чувство вины. Она так крепко спала, что даже не услышала, как ушел Девон. Она надела халат, заглянула в соседнюю комнату, но Девона там не оказалось. Его не было нигде в доме. Опросив слуг, Энн выяснила, что он ушел на рассвете.

Энн вернулась в спальню и позвала служанок, чтобы одели ее. Она смотрела на разобранную постель, ей не давали покоя два вопроса. Провел ли Девон остаток ночи с ней вместе? И спокойно ли он спал, сразив своих ночных демонов, или воскрешение в памяти того ужасного выбора, с которым ему пришлось столкнуться в сражении, только увеличило количество ночных кошмаров? Она ничего не узнает, пока он не вернется. Чтобы хоть чем-то занять забитую тревожными мыслями голову, она отправится к Томасу и его матери.

Мальчик был так неразговорчив и сдержан с матерью, так растерян, напряжен и смущен, что Энн беспокоилась за него. Выходить из дома было рискованно, но она изменит внешность. Наденет дневное платье одной из своих служанок, свой черный плащ и темный парик. И возьмет с собой оружие. Ей не хотелось брать громоздкий пистолет, поэтому она воткнула нож в футляр и сунула его в корсет.

Но как только Энн оказалась в доме у Таннеров и осталась наедине с Томасом в гостиной, она поняла, что не знает, с чего начать разговор с мальчиком, который с безучастным видом смотрел прямо перед собой. На нем была поношенная рубашка и брюки. Энн понимала, почему мать мальчика отказалась от помощи, ее мать сделала то же самое. Но на карту было поставлено будущее этого ребенка.

— Ты все еще напуган тем, что с тобой случилось? — тихо спросила Энн.

— Я не боюсь, — последовал его угрюмый ответ.

— Но и стыдиться этого не следует. В этом нет твоей вины.

— Меня не насиловали, если вы это имеете в виду, мисс, — вздернув подбородок, ответил мальчик и с вызывающим видом посмотрел Энн прямо в глаза. Он явно хотел шокировать ее, вынудить оставить его одного. Но Энн невозможно было шокировать или напугать. По крайней мере тем, что происходило в трущобах.

— Хорошо. Но может быть, случилось что-то другое. То, что тебе не понравилось. — Энн надеялась, что ничего не испортит своим разговором. У мальчика участилось дыхание, но он слушал. — Возможно, люди, которые привезли тебя в бордель, прикасались к тебе, по твоим ощущениям, как-то не так. Но это их грех, не твой. В этой ситуации ты был жертвой, Томас.