Воздаяние (СИ)

Епископ поболтал с прокурором, в том числе о пропажах честных женщин и дурных забавах знати, причем заявил, что в том, что творится в Сиене, никакой вины власти нет, это целиком и полностью её заслуга, потом поинтересовался, на какую лошадь, по его мнению, лучше поставить, а, заметив Тонди с Бочонком, довольно бестактно сообщил тому, что его собственный кот Подлиза недавно, увы, отдал Богу душу и, судя по его нраву на этом свете...

-...Теперь он в аду, Камилло, да. Гадит в тапки дьяволу.

Альбино так и не смог понять, трунит епископ или глуп. Каждая его фраза звучала двусмысленно. Монах спросил о епископе у Фантони, но тот сказал, что его преосвященство всегда отпускает его грехи, стало быть, с его стороны будет галантностью ответить ему тем же, Арминелли заметил, что епископ свой человек у Петруччи, стало быть, всех устраивает, а вот Камилло Тонди на тот же вопрос ответил, что дуракам обычно свойственно умничать, а вот дурачиться - это забавы людей с головой.

Однако самому Альбино так не показалось. Квирини сел играть в карты с мессиром Венафро, и узнав, что тот недавно побывал на побережье, завистливо вздохнул:

-Мazza che culo ce' hai! (4) А мне этот бастард, римский визитатор, свалится на голову как кусок говна, теперь месяц никуда не выберусь из-за этого ублюдка. Так ещё и истерику мне закатил, почему, мол, фрески сыпятся в храме? А у меня лишних денег нет, одни потаскухи обходятся чёрт знает во сколько, а недавно я ещё и проигрался в прах... Тратиться на иконы, когда и на блядей денег не хватает? Ну не идиота ли прислали, а?

Альбино побледнел и торопливо отошёл: епископ внушал ему такое отвращение, что даже прокурор Монтинеро, похожий на палача, показался приличным человеком. Как может человек Церкви произносить такие кощунства?

Весь день был заполнен увеселениями: везде кружились гимнасты и жонглеры, актеры разыгрывали пантомимы, столы на весенней поляне под тутовником ломились от яств и напитков. Несколько раз Альбино замечал Франческо, который то играл в кости с Монтинеро, то, к большому удивлению монаха, о чем-то секретничал с мессиром Марескотти. Видя Фантони рядом с этим человеком, Альбино мрачнел и на душе его мутнело.

Потом почти все сошлись на пустоши позади виллы Палески, где были устроены конные состязания. Альбино слышал какие-то препирательства и крики в зеленом шатре, позже оттуда вышли несколько одинаково одетых мужчин и пошли к лошадям. Но всё очень быстро закончилось. Один всадник вырвался вперед после первого же круга и после никому уже не дал себя обогнать, его чёрный жеребец, огромный и страшный, как конь Апокалипсиса, нёсся как ветер, и алая лента победителя спустя несколько мгновений затрепетала на его могучей шее.

Теперь Альбино узнал всадника. С коня спрыгнул Франческо Фантони. Он с улыбкой принимал поздравления и удивительной красоты седло с изогнутой лукой и позолоченными стременами. Прокурор же, как понял Альбино, поставил на победу Сверчка и сейчас подмигнул епископу Квирини, который тоже с улыбкой опустил в карман несколько монет.

После конных состязаний на поляне устроили танцы. Мессир Монтинеро в них не участвовал, он много ел и столь же много пил, но выпитое никак на нем не отражалось, Альбино же выпил лишь два стакана вина за здоровье хозяина виллы и главы синьории Петруччи и совсем не чувствовал хмеля. Он старался не спускать глаз с Марескотти, Пьетро Грифоли, Паоло Сильвестри, Карло Донати и Никколо Монтичано, но Марескотти вскоре тоже исчез вместе с Палески, надо полагать, для них было сервировано внутри виллы особое застолье. Но остальные были перед ним: Сильвестри и Донати пили и мерзко судачили о женщинах, Монтичано, миловидный юнец с томными, словно нарисованными глазами, говорил только о лошадях и зло куражился над выигрышем Фантони, уверяя, что тот сжулил, обойдя его на два корпуса, хоть и не уточнял, как именно, а Грифоли, широкоплечий, смуглый и темноволосый, с мутным нечитаемым взглядом, что-то шепотом вещал слуге, почтительно склонившемуся перед ним.

-Этот мерзавец явно нарушил правила. Он и весит-то всего ничего, его жеребец, почитай, порожним шёл... - не мог успокоиться Монтичано, скрипя зубами.

-Ну, сто восемнадцать фунтов в нём, положим, есть и ему же добавили веса на седле, - бросил Грифоли, думая, казалось, о своём, - а вот седло от Пульчи жаль, недурное...- сам он внимательно следил за стайкой девушек.