Воздаяние Судьбы

Роясь в бумагах и пытаясь с ходу разобраться в блокнотных записях, следователь краем глаза заметил движение у сейфа — в том углу, где никого не было — он и Дорожкина в кабинете находились одни. Следователь поднял усталые глаза и обнаружил, что у пустой стены откуда-то возник стул — обыкновенный стул, каких полно в любых учреждениях: не слишком новый, с полыми металлическими ножками, обитый неброской чёрной тканью. Следователь мог поклясться, что секунду назад этого стула у стены не было, а свидетельница преступления, которая могла вполне стать и соучастницей его же, никуда от стола не отлучалась.

Гаврилов перевёл глаза на медсестру — та стояла неподвижно, с выражением полного достоинства в лице и лишь поблёскивала стёклами очков. Дорожкина покосилась на следователя, и в её глазах не отразилось ни малейшего изумления по поводу возникшего из ниоткуда стула. Впрочем, по мнению следователя, Дорожкина сама была немного того: дело в том, что она утверждала, будто бы преступный психиатр таинственным образом исчез с её глаз в этом самом кабинете. Он вёл приём особенного больного, доставленного накануне в бессознательном состоянии — потом этого молодого человека пришлось даже спеленать смирительной рубашкой, поскольку он был очень буен. Так вот, доктор проводил осмотр, а тем временем к нему явился посетитель. А далее Дорожкина с буддийской невозмутимостью поведала о том, что вся троица — врач, незнакомец в чёрном и пациент испарились из помещения неведомо куда, причём стул тоже прихватили. Теперь вот этот самый стул, столь подробно описанный медсестрой, сам собой возник в помещении на прежнем месте.

Стараясь скрыть изумление, Гаврилов осторожно глянул на медсестру, а та в ответ зыркнула своими выпуклыми глазами из-за очков так, словно ничего удивительного в возвращении стула не находила.

«Померещилось.» — подумал следователь. В самом деле, чего только не привидится усталому уму, особенно в таком насыщенном нездоровыми фантазиями месте! Не тут ли обитают наполеоны и торшеры?

«Снова начинается.» — отрешённо подумала медсестра Дорожкина, глядя на стул. Она успела принять хорошую дозу транквилизаторов и потому надеялась, что сакральные видения её минуют. Хотя бы сегодня.

Следователь снова погрузился в разбор бумаг подозреваемого, старась изо всех сил скрыть возникшую в душе тревогу, а медсестра Дорожкина пристально уставилась на злополучный стул.

События не заставили себя ждать: у стены безмолвно заколебался воздух, разгоняя слабые радужные волны, и возникло видение: человек в элегантном долгополом чёрном костюме и чёрной же шляпе. Глаза его скрывались за чёрными очками, а вздёрнутая бородка-эспаньолка воинственно уставилась на следователя. Ни говоря ни слова, чёрный человек изящно поклонился под двумя взглядами и направился к двери, но по дороге передумал и изменил траекторию. Бесшумно, как подлинный глюк, он проскользнул мимо недреманного ока старшей медсестры, которая при том ни на мгновение не изменила позы и даже не моргнула, он приблизился к столу. Сдвинув элегантные очки на кончик тонкого горбатого носа, незнакомец обнаружил перед Гавриловым блестящие чёрные глаза.

«Подлинный Мефистофель.» — обмирая от дурного чувства, подумал следователь, но изо всех сил постарался сдержаться, чтобы не выдать перед Дорожкиной своего замешательства.

Меж тем чёрный человек весьма заинтересовался делопроизводством — он обошёл стол и склонился над плечом Гаврилова, читая, что написано в протоколе. Прочитав, он с интересом осмотрел затихшего Гаврилова, потом так же с интересом осмотрел и медсестру. Увиденное отчего-то его позабавило — Мефистофель издал смешок, на который ни следователь, ни медсестра так и не отреагировали. Пожав плечом, элегантный господин отошёл к двери, ещё раз обернулся, осмотрев эту скучную пару поверх очков, и просочился сквозь преграду.

Следователь Гаврилов осторожно перевёл дух и снова посмотрел на медсестру, чтобы хоть по её реакции определить: привиделось ему, или это было в самом деле.

«Кошмар. — панически подумал он — Я начинаю проникаться шизофреническими флюидами. Не хватает только Наполеона увидать.»

Медсестра глянула на него искоса и снова приняла позу невозмутимости — со сложенными на груди руками и высоко поднятой головой с накрахмаленном колпаке. По выражению её лица невозможно было понять, видела она странное явление или нет.

«Началось. — обречённо подумала Клара Михайловна. — Сейчас пойдут наполеоны.»