Воздействие

– Слушай, тут такое дело… что-то непонятное у вас происходит. Я про деревню. Ты вообще в курсе, что соседний дом, – я показал рукой в сторону недавнего пожара, – сгорел совсем недавно?

– Чё? В смысле сгорел?

– Ну да… до угольков выгорел. И на улице никого из местных, как будто деревня необитаема, – я внимательно посмотрел на реакцию небритого типа.

На широком лице, сначала недовольном от моего вторжения, появилось крайне недоумённое выражение. Мужик на минуту пропал из окна, видимо сходил к другому, выходящему на соседский участок. Потом вернулся обратно.

– Как же так? Там Саня с жёнкой жили… дачники питерские, тока вчера к ним заходил… – выражение его лица стало совсем растерянным, – погодь, мужик, проходи на крыльцо, открою.

Через минуту сухо дуплетом щёлкнули дверные замки и распахнулась дверь. Я зашёл на тесную полутёмную веранду, заваленную всяким хламом. Через открытую в дом дверь было видно, как хозяин дома носится по комнатам, одеваясь к выходу. Через несколько минут он уже вывалился ко мне, по дороге натягивая свитер поверх полосатой тельняшки. Было в мужике метра под два роста, плечи шире моих раза в полтора, не хилая такая комплекция.

– Гена, – прогудел гигант, дохнув на меня густым перегаром, и протянул свою широкую ладонь. Я с опаской её пожал и тоже представился.

– Чё-то непонятное, говоришь?

– Точно. Что-то совсем непонятное. И на выезде фура перевёрнутая лежит, всю дорогу перегородила. Водила в кабине и как будто спит, но я не смог его поднять, хотя накричался до хрипоты. Саму машину тоже никто не убирает, гайцов не видно. Трасса вообще, как заброшенная – ни одной машины не встретил, пока сюда ехал.

– Дела…

– Точно. Слушай, Гена, а магазин ваш когда откроется?

– Какой… а, так ты про ларёк? Так это… до лета не откроют. К нам автолавка ходит, по расписанию. Вот к одиннадцати и должна быть.

Геннадий прыгал в углу веранды, натягивая непослушный сапог.

– Я сюда вообще-то за продуктами ехал, а оно вот как получается, – развёл я руками, демонстрируя всю степень моего недоумения.

Гена справился со вторым сапогом, немного постоял, как будто обдумывая эту информацию, кивнул сам себе и исчез в доме. Почти сразу же вернулся, но уже в пуховике и в обнимку с двуствольным ружьём. Двустволка была видавшая виды – ствол в царапинах и затёртый приклад в сколах, но Геннадий сжимал её в руках весьма уверенно, а значит пользоваться умеет и ружьё исправное. Очень надеюсь, что оно нам сегодня не понадобится.

– Ну пошли, Андрюх, позырим, чё там снаружи за херня, – Гена толкнул дверь и решительно вышел на улицу, а я поторопился за ним, едва поспевая.

Сначала сходили к сгоревшему дому. Огня уже не было, но руины дымили изрядно. Гена полез смотреть, что да как. Он несколько раз обошёл пожарище и через несколько минут вернулся ко мне.

– Не понять, были ли хозяева в доме – завал тута разгребать не один день. Но «бэ-ха» ихняя за домом стоит. Значит в город они на ней не поехали, это точняк, а может… и дома были. Андрюх, слушай, у тебя сига есть?

– Сига? Сигарета, что ли? Не, Ген, не курю.

– Херово, мои вчера ещё кончились. Совсем подыхаю без курева.

Гена вздохнул с сожалением, поскрёб пятернёй щетину на щеке, потом смачно сплюнул на грязный снег и произнёс:

– Ну чё сиськи мять, дальше пошли. Тута человек двадцать должно набираться, проверим. Сперва к Сергеевым, это соседний дом. Там семья и ребёнок мелкий, тока вчера их видел, в огороде всем семейством копошились.

Названный дом был следующим по улице за пострадавшим от пожара. Большое и основательное на вид бревенчатое строение, с пристройкой из красного кирпича. По словам Гены, в семье насчитывалось четыре человека – девочка лет пяти-шести, её родители и пожилая бабушка. Все они, по словам Геннадия, приехали в дом из города ещё в конце марта и использовали его, как дачу на весенне-летний сезон.

– Хозяева! Есть кто дома?! – мой невольный напарник пудовым кулаком заколотил в несчастную дверь, которая под его ударами чуть ли не вылетела с петель.

Казалось, что на громкие крики и богатырский стук вмиг сбежится вся округа. Но на улице по-прежнему было пусто, да и в самом доме никто не торопится открывать шумному соседу.

– Андрюх, чё-то не нравится мне всё. Так… я двором обойду, там ещё одна дверь есть, через неё зайду, а ты это… жди – Гена перебросил ружьё через плечо и отправился в обход.

Минуту спустя, со двора раздался звон разбитого стекла, а ещё через одну, Геннадий открыл мне главную входную дверь изнутри.

– Андрюх, тама на кухне женщина на полу, ты это… посмотри, чё с ней, а я пока по комнатам пройду, – он неопределённо махнул рукой в сторону кухни, а сам нырнул в боковую дверь.

На кухне горел свет, хотя с улицы она была отлично освещена. Видимо, то, что случилось, произошло ещё совсем затемно. Женщина лежала на полу, лицом вниз, подвернув под себя руку.

«Ёшки-матрёшки… никак мёртвая?»