Воздействие

– Андрей, я спрошу у лейтенанта, как нам на полигон попасть? Нужно какое-то дальнее, закрытое место, без лишних глаз. Я бы хотела тебе кое-то показать. Что скажешь?

– Конечно. Телефон Гены у тебя есть, звони, если что. Мы быстро.

Вспомнил про то, что нам машину обещали. Заманчиво, конечно, но с другой стороны, машина Гены – тоже неплохая маскировка. Да и к военной машине документы нужны, а это время, которого у нас нет. Так что, едем на «Опеле», который, по словам его хозяина, «ваще-зверь».

…

Миновали ворота части быстро и без вопросов. Видимо, указания на счёт нас были чёткие и однозначные. До поворота на посёлок добрались тоже безо всяких происшествий. С Геннадием условились, что тот заберёт меня через час, он пока в Михайловку поедет, вещи какие-то забрать.

Машина круто развернулось на перекрёстке и резко остановилась. Я выбрался из салона и направился в сторону посёлка, с удовольствием разминая слегка затёкшие за время поездки ноги. За спиной послышался утробный рык «ваще-зверя» и Геннадий умчался в сторону деревни. Интересно, как машина до сих пор вообще не развалилась, при такой-то манере езды хозяина.

Издалека обратил внимание, что дома у меня действительно больше нет. Трюк с металлом в микроволновке и газовым баллоном, подсмотренный где-то в боевике, на самом деле сработал исправно и помог стереть следы, попутно оставив меня без солидной части недвижимого имущества. Жалко, всё-таки это наш с Полиной дом.

У развалин стоял серебристый седан, рядом с ним, пристально всматриваясь в сторону дороги, по которой шёл к посёлку я, стоял Яков собственной персоной. Похоже на то, что он действительно был один. Хотя, помятуя слова капитана Овчинникова про снайпера в лесу, я невольно внутренне напрягся. Совершенно не уверен, что смогу как-то остановить или даже заметить пулю, выпущенную со скоростью под тысячу метров в секунду из лесной опушки, что находится в двухстах метрах от дома.

– Яков, – я остановился, не доходя нескольких метров до мужчины.

– Здравствуйте, Андрей. Заранее извините меня за вопрос: это ведь ваш дом? Что с ним случилось?

Меня захлестнула волна злости:

– Что случилось с домом? А он как-то взял и сгорел. Кстати, машины у меня тоже больше нет, припарковалась в кювете неподалёку. А так, если в целом, всё очень неплохо. День вон какой славный сегодня.

Я волком посмотрел на мужчину, тот заметно стушевался, опустил глаза, избегая взгляда.

– Андрей, я не совсем понимаю, что именно тут произошло. Но, возможно, в этом есть моя вина.

– Возможно? Ваша вина?! – я уже кричал на мужчину, – да на меня, по вашей милости, травля идёт второй день! Зачем? Яков, зачем вы это сделали? Зачем вы меня им сдали?

Мужчина, не смотря на мою гневную тираду, нашёл в себе силы поднять взгляд и посмотрел мне в глаза:

– Мы можем спокойно поговорить?

Я глубоко вздохнул, уже полностью контролируя себя. Вспышка ярости ушла так же быстро, как и пришла. Война любит хладнокровие, как один из факторов выживания и мне ли не знать, как опасны неконтролируемые проявления чувств. Но удержаться не смог.

– Говорите, Яков. Я готов вас послушать.

Мужчина опять как-то виновато посмотрел по сторонам и предложил:

– Может в машине поговорим?

– Давайте лучше пройдёмся.

Я показал в сторону речки и уже на ходу сказал, приглашая Якова следовать за мной:

– Там есть тропинка, ведущая на берег.

Тот кивнул, с сожалением посмотрел на свою чистую обувь, вздохнул и отправился вслед за мной. Через пять минут мы вышли к берегу, дорога к которому действительно сильно размокла. Якову, одетому в туфли, в отличии от меня, нацепившего привычные берцы и прущего прямиком по грязи, пришлось даже обходить самые топкие места, пробираясь по мокрой от таявшего снега траве и оставляя на ней глубокие следы.

«Небось ноги промочил» – немного позлорадствовал я, но потом себя одёрнул, что за мелочность. Детский сад просто.

– Тут летом красиво, да и осенью тоже. А вот весной как-то не очень, – я с грустью смотрел на лёд, который начал местами уже чернеть промоинами, но из своих цепкий объятий, реку пока не отпускал.

Яков подошёл и встал рядом.

– Как жена умерла, мы с дочкой решили в Россию переехать, в подмосковье у меня сестра живёт. Сначала у неё остановились, а потом уже в Петербург подались, мне работу там предложили. Дочка по моим стопам пошла, только деток лечит, а не взрослых. И только начала жизнь складываться, как выяснили, что Оксана больна. Получается, уже три с половиной года, как врачи диагностировали у неё рак на поздней стадии и с тех пор я борюсь за её жизнь.

Я повернулся к мужчине, враз, как будто постаревшем на все двадцать лет после этого рассказа и посмотрел ему в глаза:

– Дочь вашу жалко, тут ничего не скажешь. А эти товарищи… ну вы поняли меня… при чём они тут?

Яков задумчиво кивнул несколько раз, как будто решаясь, говорить дальше или нет, и всё-таки, продолжил: