Воздействие

Не дождавшись ответа, тот заколотил по тонкой двери кулаком, и я поторопился ответить:

– Вася, открыто, заходи давай.

В отличии от меня, ещё с детства отличающегося высоким ростом, Василий был невысоким и коренастым крепышом, с небольшим, но заметным животиком. Он всегда много говорил, часто жестикулируя, отчего его личности очень быстро становилось в избытке. Иногда доходило до того, что я попросту выставлял суетного соседа за дверь, ссылаясь на срочные и чаще всего, выдуманные дела. Впрочем, энергичный Вася никогда не обижался, он, казалось, совсем не умел этого делать.

Вот и сейчас, шумно пыхтя, Василий залез в жилую ячейку, попутно пнув оставленную мной у двери обувь, и плюхнулся на заскрипевший под ним колченогий табурет.

– Андрюх, я тут кофе раздобыл. Зерновой, как ты любишь, и ещё даже горячий… ну, почти… вот и решил: угощу-ка соседа. Потом убегаю сразу – на смену тороплюсь, нас на ночь в патруль поставили.

Всё это Вася проговорил скороговоркой, как на одном дыхании, буквально всунув потёртый литровый термос мне в руки.

– Ну чего ждёшь? Кружку давай! Объясняю же человеку, мне бежать надо. А он стоит и смотрит…

Я поставил термос на стол, снял кружку с крючка на стене и наполнил её до половины. Что правда, то правда: кофе я люблю давно и преданно, и, хотя ожидания от содержимого термоса были самые скромные, отказывать приятелю тоже не хотелось, от чистого сердца же.

– Андрюха, а ты слышал, что с группой Костика случилось? Третий день прошёл, ни слуху, ни духу. В штабе-то что говорят?

Вопрос Василия заставил меня помрачнеть лицом, я кивнул, немного помедлил и ответил:

– На планёрке утром обсуждали. Как раз решали, отправлять группу для их поиска или нет.

– И что решили?

– Вася, а чего тут решать? Пару месяцев назад, группа Рыжего пропала, помнишь? На минуточку, одна из лучших групп на базе. Отправили мы тогда спасателей… а в итоге что? Один только из пяти вернулся, да и тому повезло крупно, что вообще добрался. Неделю пацан по подвалам шкерился, чтобы Тварей запутать, со следа сбить. Добрался чудом, не иначе, весь переломанный и зашуганный. Не боец уже. В итоге девять человек минусом, вместо пяти.

– Да, но…

– Василий, ты и сам всё понимаешь. Если не вернулась боевая группа в полном составе, то что-то совсем паршивое с ними произошло. Отправить ещё одну группу на её поиск – риск потерять её тоже. Людей остаётся всё меньше, и меньше, а когда-то они просто кончатся. От слова совсем. Земля, она, Вася, больше нам не принадлежит.

Мужчина помотал головой:

– Эх, жаль пацанов. Ну, что тут скажешь… ладно, побежал я, работу за меня никто не сделает. Всё, Андрюх, увидимся.

– Давай. И Вася, за кофе спасибо.

Сосед поднялся, пробурчал что-то очень похожее на "пожалуйста", забрал термос со стола и уже на пороге сообщил:

– Да, на счёт завтра – всё в силе. Я уже сказал командиру, Борис не возражает.

– Спасибо большое, – искренне поблагодарил я приятеля.

– Нет проблем… ну всё, давай, увидимся.

Завтра – важный для меня день. В планах вылазка в квартиру на поверхности. Решил перенести на станцию несколько личных вещей, конечно, если они ещё на месте. Такие одиночные походы в город всегда нужно согласовывать со своими командирами, дисциплина на базе не была пустым словом. Я, как командир боевой группы, получил согласие на выход непосредственно у начальства базы и теперь вот есть ответ Бориса, командира группы, с которой ходил в рейды Василий. Конечно, пойти можно и одному, но помощь сильного бойца не помешает.

Последний раз я был на квартире чуть больше года назад, в конце лета. Тогда мы с девочкой-найдёнышем, в поисках последнего шанса, только появились на станции, да и вообще в городе. Дом хорошо сохранился, сама квартира была на замке и тоже не пострадала. Много вещей унести не получилось, а потом как-то всё было не до этого.

Почти всё необходимое для повседневной жизни можно без проблем найти в помещениях магазинов поблизости, либо на складе поселения. Кроме еды, добывать которую с каждым месяцем становилось всё труднее и труднее.

Скажи мне кто-нибудь раньше, что наступит время, когда придётся защищать свою жизнь от людей, готовых убить незнакомца за банку просроченной тушёнки, я бы от души посмеялся над этим, как над какой-то нелепой шуткой.

Шутка как-то быстро… перестала быть таковой. Люди насмерть дрались с другими людьми за жалкие крошки, оставшиеся от некогда богатого стола. Бывшие хозяева, а теперь просто вымирающий вид на ставшей чужой планете, продолжали цепляться за иллюзию жизни. Без надежды, без будущего.

В отличии от большинства людей, которые пережили Вторжение, но плохо помнили первые его дни, в моей памяти всё отлично сохранилось с самых первых часов катастрофы. Многое мне тогда было не понятно, что-то казалось невероятным, а чаще всего было попросту страшно.

Выключался рациональный мозг городского жителя, включались первобытные инстинкты. И я выживал вопреки и назло всему, не зная тогда, что такое выживание скоро станет для человека обычной, ежедневной рутиной.

…