Воздух, которым он дышит (ЛП)

— Нет, все в порядке. И это правда. Я имею в виду, было глупо думать… — он прочистил горло и убрал свои руки в карманы джинсов. — Посмотри, Лиззи. Мы оба еще скорбим. Мы, возможно, начали все это — что бы это ни было между нами — абсолютно неправильным способом. И я не имею ничего против, если ты хочешь, чтобы я был просто соседом. Черт… — он нервно засмеялся и уставился прямо мне в глаза. — Если все, кем я смогу быть для тебя, это соседом, тогда этого достаточно для меня. Этого будет достаточно. Думаю, что будет лучше, если я проветрю свою голову и пропущу совместный поход на день рождения.

— Тристан, нет.

Он покачал головой.

— Все нормально. Правда, это так. Я просто скажу спокойной ночи Эмме и потом пойду домой.

— Тристан, — сказала я еще раз, но он вышел из комнаты. Я поспешила в холл. — Тристан! Остановись! — я подпрыгивала вниз и наверх как ребенок, ударяясь ногами об пол. — Остановись, остановись, остановись! — он повернулся ко мне, и я увидела болезненное выражение, которое по моей вине появилось в его глазах. Я подошла к нему и взяла его руки в свои. — Я в беспорядке. Каждый день, каждый чертов день я в полном беспорядке. Я говорю глупые вещи, как сегодня. Я делаю ошибки, как если бы «ошибки» было бы моим средним именем. Я тяжело справляюсь, и иногда я ненавижу свою мать, потому что глубоко в душе знаю, что так похожа на нее. И просто, как и со всем остальным в моей жизни, мне сложно справиться с этим, — я прижала его руки к своей груди. — И прости меня за слабость сломленной Элизабет в течение ужина, но ты — единственное, что для меня имеет смысл. Ты — единственный, кого я не хочу разрушить. И ты намного, намного больше, чем просто мой сосед.

Он прижал свои губы к моему лбу.

— Ты уверена? — спросил он.

— Я уверена.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Я буду, — он обнял меня, и я сразу почувствовала себя немного лучше. — Мне следует пойти одеться, — вздохнула я, прижимаясь лицом к его груди.

— Хорошо.

— И тебе следует мне помочь.

Как он и сделал.

***

— Просто для справки на будущее: когда я ссорюсь с матерью, ты предпочтешь согласиться со мной, несмотря на то, что я пропустила много логичных вещей, — я усмехнулась, потянув футболку вверх через голову и выскальзывая из джинсов.

— Прости, я пропустил это напоминание. Да! Твоя мать, она такой монстр! — Тристан сделал шокированное лицо.

Мои губы изогнулись, когда я шагнула в платье.

— Спасибо тебе! Ты можешь застегнуть мне платье?

— Конечно, — ладонями он провел по моим бедрам, затем его пальцы переместились и застегнули мое красное, повторяющее изгибы фигуры платье. — И что за парфюм, которым она пользуется? Очень похоже на «Шанель».

— Точно! — я обернулась вокруг и игриво хлопнула его по груди. — Подожди. Как ты узнал, каким парфюмом она пользуется?

Губами он прикоснулся к моей шее, и мягко поцеловал меня.

— Потому что ее дочь пользуется таким же.

Я улыбнулась. Может быть, частично, я совсем как мама.

— Вероятно, мне следует извиниться перед ней за мою выходку, да?

Он приподнял бровь.

— Это шуточный вопрос?

Я засмеялась.

— Нет.

— Тогда да, я думаю, что тебе следует, но не ранее твоего замечательного дня рождения. Твоя мама любит тебя, и ты любишь ее. Я думаю, что вы обе будете в порядке.

Я вздохнула, поцеловала его губы и один раз кивнула.

— Хорошо.

Глава 28

Тристан

— Я должен позволить тебе войти первой, — сказал я, сцепив руки вместе. — Это твоя вечеринка, и я думаю, что этот момент принадлежит тебе, — я стоял, возвышаясь над ней в своей темно-синей рубашке, застегнутой на все пуговицы, и синих джинсах.

— Мы можем войти вместе, — сказала она.

Я засомневался.

— Люди будут думать, что мы пара.

Она протянула мне руку с самой прекрасной улыбкой на губах.

— Разве нет?

Ох. С этими двумя словами, вылетевшими из ее рта, я почувствовал себя таким чертовски легкомысленным мудаком.

Боже, я люблю ее.

Хотя мы оба были уверены друг в друге, это не значило, что любой другой в Мидоуз-Крик будет согласен с этой идеей. Когда мы вошли в бар, все закричали «С днем рождения, Элизабет!», и я отошел в сторону, позволяя всем по очереди обнимать ее.

Она выглядела такой счастливой от той любви, что получала от них.

Это были мои самые любимые моменты.

Не заняло много времени, чтобы музыка стала громкой, и все начали выпивать. Шоты распивались направо и налево, и сплетничающие леди Мидоуз-Крик становились все громче и громче, когда наблюдали за каждым нашим с Элизабет движением.

После принятия еще одного шота с каким-то отвратительным алкоголем, я наклонился к ней и прошептал в ее волосы:

— Ты в порядке? Из-за всех этих взглядов? Потому что, если тебе некомфортно, я могу перестать прикасаться к тебе.

— Я люблю, когда ты прикасаешься ко мне. Не переставай прикасаться ко мне. Это просто… тяжело. Каждый осуждает нас, — прошептала она печально. — Каждый смотрит на нас.

— Хорошо, — ответил я. Пальцами я прикоснулся к нижней части ее спины, и тело Лиз расслабилось, прижимаясь ко мне. — Позволь им смотреть.

Она широко улыбнулась и посмотрела на меня так, словно видела только меня.