Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

Вот вспыхнул на какие-то секунды прожектор, и тут же приводнился самолет, который был уже на выравнивании. Ко­роткая подсветка почти в момент касания самолетом воды не давала противнику возможности прицелиться, точно послать снаряды — линия-то фронта всего в шести-восьми километ­рах от Северной бухты.

Убедились мы и в том, насколько измотались аэродром­ная команда и технический состав. Ведь для подготовки са­молета к повторному вылету надо прежде всего поставить его на тележку и затащить в капонир, а потом вновь спустить на воду, освободить от тележки и отбуксировать катером на старт. И все это под артиллерийским обстрелом.

Нам рассказали, что в полку нет ни одного самолета или катера без осколочных пробоин. Поражало их, как, впрочем, и людей, даже щебнем, разлетавшимся в стороны при взрывах среди камней, бомб, снарядов и мин. Заделывание же пробо­ин требовало постоянного напряженного труда технического состава полка и авиамастерских.

Боевую деятельность лодочников обеспечивали и неиз­вестные «сухопутным» летчикам специалисты — водители ка­теров-буксиров. Во время бомбардировок и артобстрелов они вели себя исключительно мужественно, без суеты выпол­няли свои обязанности — ведь для них на чистой воде укрытий не было… Очередная серия разрывов легла невдалеке от нас. Упали два матроса, бежавшие из укрытия для приема прибук­сированного самолета. Один убит, другой ранен. А на смену им побежали двое других…»

Согласно отчету 116-го мрап за период с 22 февраля по 22 июня 1942 г., из 31 МБР, с которым он начинал свою боевую работу, в результате артобстрелов было уничтожено шесть, а бомбардировок — две летающие лодки. Еще 14 получили по­вреждения. В создавшихся к началу июня условиях, несмотря на всю важность ночного воздействия на аэродромы против­ника, командованию пришлось отдать приказ о переводе од­ной из двух эскадрилий полка в Геленджик.

В заключение описания первого этапа немецкого воздуш­ного наступления на Севастополь необходимо кратко расска­зать об усилиях советской ударной авиации. ДБ-3 и СБ бом­бардировочной группы действовали в основном по ночам, атакуя с высот 1400—2000 м немецкие аэродромы и скопле­ния войск в прифронтовых населенных пунктах. С 25 мая к боевой работе наконец-то приступил 23-й шап. При этом эс­кадрилья УТ-16 привлекалась к ночным штурмовым ударам, выискивая вражеские подразделения, остановившиеся на ночлег вдоль дорог или на окраинах населенных пунктов. У-26 осуществляли ночные бомбардировочные удары с высот не более 1000 м по населенным пунктам, а также войскам на по­зициях. Напряжение для пилотов составляло по 3—4 вылета за ночь для ДБ-3 и СБ, 4—5 для У-26 и до 5—7 для УТ-16. Увы, не обходилось без потерь: в ночь на 27 мая пропали без вести два УТ-16 (летчики Борисов и Потягин), на следую­щую — ДБ-3 ст. лейтенанта Ермолаева, в ночь на 31 мая — У-2 сержанта Гнутова. Днем из состава БАГ летали только Пе-2 — на фоторазведку с высот от 4000 до 6500 м. Совершая еже­дневно от трех до пяти вылетов, «пешки» вели тщательное на­блюдение за аэродромами противника и железнодорожными станциями вплоть до Николаева и Джанкоя. Во всех случаях экипажи брали с собой на задание бомбы, которыми атаковы­вали наиболее заманчивые цели. Так, днем 23 мая на аэро­дроме Саки одиночный Пе-2 нанес повреждения «хейнкелю» из I/KG100. Ближняя прифронтовая разведка велась в основ­ном истребителями И-16. На основании добытых ими данных в воздух поднимались штурмовики, которые совершали один — два массированных удара по немецким автоколоннам и бли­жайшим железнодорожным станциям в отчаянной попытке отсрочить начало немецкого наземного наступления. Впро­чем, большого результата эти действия не дали.

В целом обстановку в конце весны — начале лета в Сева­стополе достаточно точно передал в своих мемуарах коман­дир 1-й эскадрильи 6-го гиап Михаил Авдеев: «Затишья… под Севастополем не было. Во всяком случае для нас, летчиков. Они трижды в день умирали и воскресали, чтобы снова сесть в кабину и уйти в бой. Гремел воздух над Херсонесским мая­ком. Круглые сутки гудели на аэродроме моторы самолетов. Одни уходили на задание, другие возвращались, третьи тут же, неподалеку от маяка, схватывались с «мессершмиттами».

Воздух раздирали пулеметно-пушечные очереди и неис­тово ревевшие на форсажах моторы. А кому из нас приходи­лось особенно туго, тот спешил пройтись над Казачьей бух­той. И тогда рявкала автоматическими пушками спасительни­ца наша плавучая батарея «Не тронь меня». «Мессершмитт» ошалело шарахался в сторону и уходил. Иногда батарее уда­валось и сбить вражеский самолет.

С утра идо вечера с небольшими перерывами на Херсонес­ском аэродроме рвались крупнокалиберные снаряды немец­кой дальнобойной артиллерии. Горели самолеты, падали люди.