Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

«В последующем вылеты на прикрытие главной базы и войск перед передним краем становились все реже и реже, так как наличный боевой состав истребителей обеспечивал только сопровождение штурмовиков. После того как была ос­тавлена нашими войсками Северная сторона и вход кораблей в бухту был затруднен (прекращен), необходимость прикры­тия главной базы отпала».

Характер боев 8 июня оставался практически таким же. Немецкие наземные войска продолжали прогрызать совет­скую оборону в северном секторе, параллельно отражая контратаки сил СОРа. Увы, командование оборонительного района не совсем верно оценивало соотношение сил и средств, преувеличивало потери противника и считало, что сможет удержать передний край, не уступив врагу ни пяди земли. На практике это приводило к напрасным потерям и преждевременному истощению сил обороняющихся. В тече­ние дня Приморская армия потеряла 365 человек убитыми и 1074 ранеными, но не смогла ликвидировать вражеского вклинения на стыке III и IV оборонительных секторов.

Большую роль в обеспечении действий частей 11–й армии по-прежнему играла авиация, которая в этот день действова­ла как никогда массированно. Так, например, береговую бата­рею № 14 атаковали 50 бомбардировщиков, сбросивших око­ло 300 бомб. По немецким данным, принимавшая в этом уча­стие группа III/LG1 сбрасывала на батарею бомбы SC-500 и даже SC-1000. 80-ю зенитную батарею, прикрывавшую 30-ю береговую батарею (форт «Максим Горький I»), бомбили в те­чение дня 92 Ju-87. Все ее орудия были уничтожены, а в строю остались только командир батареи лейтенант Пьянзин и 18 бойцов. Все они влились в состав 365-й батареи, речь о которой еще впереди.

Положение с зенитной артиллерией становилось тяже­лым. Многократные удары по зенитным батареям начинали давать о себе знать. 9 июня вице-адмирал Октябрьский от­правил телеграмму:

«Буденному, Исакову, Кузнецову и Елисееву.

Прошу срочно прислать ЗА (зенитную артиллерию. — М. М.). уничтожаемые батареи ЗА не восполняются, нечем прикры­вать батареи Береговой обороны. Противник последние два дня в основном бомбит БС (батареи стационарные. — М.М.) и ЗА. Стоять в Севастопольской бухте кораблям нельзя, не­чем прикрывать. Пришлите полк Як-1 и зенитную артиллерию».

Ответным огнем зенитчиков 8-го был сбит как минимум один «хейнкель» группы II/KG26. Другой самолет этой же группы был сбит над базой советскими истребителями, кото­рые доложили в эти сутки об уничтожении одного Не-111, Ju-87, трех Ju-88 и четырех Bf-109 (интересно отметить, что назем­ные посты ВНОС подтвердили только сбитие одного Ju-87, одного Ju-88, одного Не-111 и трех Bf-109). Немцы же при­знали только потерю двух «хейнкелей», причем экипаж одного из них полностью пропал без вести, а другого был спасен ле­тающей лодкой.

О боях в воздухе в тот тяжелый для севастопольцев день интересно вспоминал в своих мемуарах К. Д. Денисов:

«Одновременно в воздух поднялись две группы самоле­тов. Наша из двенадцати Як-1 имела задачей борьбу с бом­бардировщиками противника над Севастополем, а другая — пять Ил-2 и шесть ЛаГГ-3 — должна была нанести удар по скоплению вражеских войск в Альминской долине (всего 8 июня Ил-2 сделали 21 самолето-вылет под прикрытием 47 ис­требителей. — М. М.).

Зайдя с моря на малой высоте, «илы» выполнили внезапную атаку и стали отходить. Группа прикрытия, возглавляемая ко­мандиром 3-й эскадрильи 9-го авиаполка капитаном Д. Е. Ниха­миным, ввязалась в бой с «мессерами». Мы, находясь немного в стороне и выше, были готовы помочь, но тут обстановка ус­ложнилась и у нас: 27 Ю-88 рвались к Главной базе, а вокруг них, словно шмели, сновали пары и четверки Me-109. Одного «худого» сразил Авдеев, а на нашу с Головковым долю пришел­ся Ю-88. Характерно, что, когда был сбит вражеский истреби­тель, а мы атаковали бомбардировщик, остальные «мессеры» не рванулись на помощь своему оторвавшемуся от группы бомбардировщику, а крутились на стороне солнца, выжидая момента для внезапной атаки. Такая тактика действий немец­ких летчиков была стандартной.

Рассчитывая на помощь наших зенитчиков, Нихамин вел бой с превосходящими силами до самого Херсонеса, но не­много не дотянул до аэродрома. В результате атаки четверки «худых» «лавочкин» загорелся. И Давид Ефимович на пара­шюте приводнился в Камышовой бухте.

«Гроза воздушных пиратов», как прозвали Нихамина за от­личные действия еще под Перекопом, на этот раз сильно по­страдал: лицо его и руки обгорели. Но, подлечившись, он вскоре вновь вступил в строй».