Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

1 ноября советская авиация нанесла пять ударов по не­мецким колоннам в районе станций Альма и Бахчисарай. О си­ле этих ударов легко получить представление, если учесть, какие самолеты принимали в них участие: 37 И-153, 3 И-16, 10 истребителей новых типов и 6 Ил-2. По донесениям летчиков, им удалось уничтожить один танк и сжечь три автомашины. В од­ном из вылетов советские самолеты вели воздушный бой с «мессершмиттами». Поврежденный И-16 сел на своей терри­тории, но, поскольку немецкие заявки на его сбитие отсутст­вуют, можно предположить, что причиной посадки стали не­поладки в моторе.

На следующий день сила ударов возросла. В предрассвет­ные часы 20 МБР-2 из 18, 45 и 64-й эскадрилий, базировавших­ся в районе Керчи, бомбардировали находившиеся на отдыхе немецкие войска в районе станции Альма. Днем 18 вылетов совершили штурмовики Ил-2, 9 — И-5 и 28 — истребители различных типов. Советские самолеты четырежды атаковали вражеские колонны у Бахчисарая, доложив об уничтожении 20 автомашин. В единственном воздушном бою со случайно ока­завшейся поблизости группой Bf-109 обер-ефрейтору Фран­цу удалось сбить Ил-2 лейтенанта А. Ф. Борисова. Горящий штурмовик сел на занятой немцами территории, но летчика укрыли местные жители, и впоследствии ему удалось выйти к своим. Немцы также потеряли в этот день один «мессер­шмитт», разбившийся при приземлении на временной поса­дочной площадке Толкунчак в Северном Крыму. Его пилот — унтер-офицер Шмидт — не пострадал.

В ночь на 3 ноября немецкие войска на северных подсту­пах к городу бомбили 21 МБР-2 и 18 ДБ-3. Бомбардировщик лейтенанта Беликова из вылета не вернулся, и его судьба не­известна до сих пор. Днем состоялось всего два штурмовых удара (9 Ил-2 и 16 истребителей), в результате которых было повреждено несколько орудий и бронемашин, выведено из строя до роты пехоты. Немецкие истребители в этот день в основном действовали на керченском направлении, где поте­ряли в воздушных боях две машины.

Еще днем 3 ноября часть группы III/JG 77 перебазирова­лась на недавно захваченный аэродром Симферополя, а группы эскадры StG 77 — на аэродром Спат у Сарабуза. Это не осталось не замеченным нашей воздушной разведкой. В шта­бе ВВС ЧФ решили нанести по ним воздушный удар. В 14.15 шесть Ил-2 в сопровождении 10 И-153 атаковали аэродром Симферополя, где, по донесению, уничтожили на земле 10—12 вражеских машин. Еще один четырехмоторный самолет был сбит «чайками» в воздухе. Немцы своих потерь ни на зем­ле, ни в воздухе не признали, но остается фактом, что на сле­дующий день все их истребители перебазировались из Сим­ферополя на расположенный в 20 км севернее Сарабуз. На обратном пути советские штурмовики обнаружили в районе Аткачи большую вражескую колонну, из состава которой унич­тожили две автомашины. Подвиг в этом бою совершил лет­чик-штурмовик 18-го шап Михаил Талалаев.

«Удар восьмерки «ильюшиных» был внезапным и точ­ным, — писал в своих мемуарах командир 3-й эскадрильи 8-го иап К. Д. Денисов. — Но на выходе из пикирования после вто­рой атаки загорелся самолет младшего лейтенанта Н. И. Ни­колаева. Летчик повел машину на посадку и вскоре уже стоял у горящего самолета совсем недалеко от атакованной колон­ны. Увидев это и понимая, что гитлеровцы вот-вот навалятся на боевого друга, Талалаев принял смелое, весьма рискован­ное решение: садиться!

Самолет катился по земле, из-за неровностей почвы его бросало из стороны в сторону, но вот машина остановилась. Какими же медленными показались те секунды, вспоминал потом Талалаев. А Николаев прыгнул на плоскость Ил-2, уда­ром ноги, а затем ножом вскрыл верхний люк фюзеляжа и втиснулся в самолет. Какое совпадение: именно на этом мес­те, когда штурмовики последующих серий стали двухместны­ми, стали оборудовать кабину стрелка.

Длинный разбег, отрыв самолета от земли, уборка шасси. Прямо над головами бежавших к догоравшему «илу» фаши­стов Михаил сделал разворот и взял курс на юго-запад. Груп­пу Кичигина он уже не увидел: отработав свое, она ушла.

Неожиданно справа появились два Me-109. Выполнив ма­невр, они вышли в заднюю полусферу штурмовика и начали с ним сближаться. Пришлось буквально притереть машину к земле и на максимальном режиме уходить от преследования. Но вот показался Севастополь.

— «Ястребы», я — «Шарик»! — услышали в наушниках тре­вожный голос штурмовика летчики-истребители, барражи­рующие над Главной базой. — Прошу помощи. На хвосте ви­сят два «мессера»!

— Идем, «Шарик», идем, держись, браток! — было ответом.

Два «яка» ринулись в атаку, и «мессеров» словно ветром сдуло.

Только после этого Михаил почувствовал, что он весь мок­рый от пота, а когда взглянул на плоскости своего «ильюши­на», то увидел в них множество пробоин. Надо же! Напряже­ние было так велико, что не воспринял вражеской атаки, не почувствовал попаданий в самолет вражеских очередей!

«Да, но жив ли Николаев? Ведь он ничем не защищен», — мелькнула тревожная мысль.