Воздушная гавань

Ветераны Гвардии закончили пробежку без особой одышки, спокойно и расслабленно; теперь они стояли к стороне, усмехаясь над новичками или тихо беседуя между собой. Гвен не нравилось, когда над нею подтрунивают, и не важно, кто это был, но вон тот коренастый блондин по имени Реджинальд Астор выводил ее из себя больше всех прочих. Он воображал себя красавчиком, и, до определенной степени, возмутительная самоуверенность действительно ему шла; в придачу у него имелась привычка бесстыдно пялиться на Гвен всякий раз, когда та представала взъерошенной и потной, в отнюдь не женственно липнущей к телу форме. Хмурясь, она подняла голову — и тут же уткнулась взглядом в наглые глазки Реджинальда, стоявшего в стороне с высокомерной ухмылочкой на лице.

Свирепо глядя на него, она процедила Бенедикту:

— Ты еще не успел сообщить Реджи, до чего меня бесит, что он постоянно таращится?

Улыбаясь, Бенедикт покосился на нее:

— Это бы его только раззадорило.

— Какая досадная напасть… — тихо пробормотала Гвен. — Мало нам других досадных напастей!

— Я правильно понял? Мне надо встать на защиту своей маленькой, беспомощной кузины? — поинтересовался Бенедикт.

Гвен изобразила гримасу. Предложение Бенедикта выглядело до странности заманчивым. В обычной ситуации Гвен ничего не стоило бы самой урезонить грубияна, стереть с его лица наглую улыбку и пригвоздить ему уши, чтобы не хлопали зря. Вот только сейчас, по некоей неведомой причине, позволить кузену заступиться за нее показалось даже как-то… проще.

Вероятно, виной всему была скопившаяся усталость от пробежек и классных занятий. Кавалло каждый день по нескольку часов читал рекрутам лекции об укладе жизни в различных хабблах, о тамошних законах, об их отношениях друг с другом, — и, хотя собственные наставники Гвен давно уже пичкали ее подобными сведениями, выяснилось, что в своих поучениях каждый выпускал из виду великое множество важных деталей. Во всяком случае, прежние преподаватели не особенно старались расцветить для Гвен сухие факты, описать их связи и далеко идущие последствия. Столкнувшись с ними на лекциях у капитана, Гвен ощутила себя беспросветной тупицей, бредущей на ощупь.

Между тем Гвен привыкла добиваться только блестящих результатов во всем, за что бы ни бралась. Хотя бегунья из нее далеко не блестящая. Ослепительный успех не ждал ее и на уроках по политике Копий, да и утренние занятия инквизицией давались ей не то чтобы очень легко — с этой дисциплиной она прежде даже не пересекалась. Вообще-то, в тренировочном зале она справлялась с заданиями вполне сносно, — когда дело доходило до обращения с боевыми перчатками в любом случае… но фехтование как было никудышное, таким и осталось, и Гвен испытывала мрачную уверенность в том, что и через пару недель, когда начнется обучение боевым приемам на настоящих клинках, ей придется размахивать деревянной палкой для новичков.

Отсутствие нужных навыков и знаний сказывается на уверенности человека самым поразительным и разрушительным образом. И очень этого человека раздражает.

Может, именно поэтому Гвен побаивалась сама потолковать с Реджинальдом? Неужели опасалась, что не сможет осадить его? За последние дни у нее набрался изрядный опыт провалов. Что, если это превратится в привычку?

Чушь, твердо сказала себе Гвен. Если она хочет остаться в Гвардии, ей все время придется принимать брошенные вызовы… А ей ведь позарез было нужно оставаться в Гвардии. Любой другой вариант не подходил, ведь тогда пришлось бы вернуться домой и признать перед матерью, что та все-таки была права.

Ну, такого она определенно не могла допустить.

— Сама с ним справлюсь, — вздохнула Гвен. — Однако сердечно благодарю тебя, кузен, за великодушное предложение.

Бенедикт кивнул — так, словно иного ответа и не ждал.

— Тогда послушай совета и выбери подходящий момент, ладно? Подобные разговоры ведутся с глазу на глаз. Девушка может прилюдно приструнить одногодку, но новичок, набрасывающийся на ветерана Гвардии, — совсем другое дело.

— Сама разберусь, — вздернула подбородок Гвен.

Бенедикт не отреагировал, хотя это явно далось ему нелегко. Переубеждать Гвен он не стал.

— Очень хорошо.

Какое-то время она еще посидела, тяжело дыша и прислушиваясь к болевым ощущениям в ноющих голенях и ступнях. Это пройдет. Она чувствовала себя заметно лучше, чем на следующий день после самой первой своей пробежки двумя неделями ранее. Гвен была вынуждена признать, что эти упражнения оказались весьма полезны. Каждый уровень Копья был огромен, и способность часами держать приличную скорость упростит задачу сбежать от врага или, наоборот, догнать какого-нибудь преступника. Воры точно не устраивают ежедневные забеги, чтобы держать себя в форме: их явно не подгоняет кто-то вроде Кавалло. А будь воры столь целеустремленными, амбициозными людьми, чтобы заниматься пробежками самостоятельно, едва ли они промышляли бы воровством, ведь так?